Сад на краю (СИ) - Lillita
– Да что же… Как же ты оказался в этой точке? – пробормотала Белая, отшатнувшись от края и обняв Безымянного. Прижалась крепко, будто боялась, что кто-то из них сделает шаг с утёса. – Кто сделал это с тобой? И почему ты с этим смирился?
– Больше всех в моём заточении виноват я сам. Когда придёшь в следующий раз… – Он прижался щекой к виску Белой. – Я расскажу тебе кое-что об истории мира.
========== Глава 16. Мы не знали друг друга до этой зимы ==========
Глядя на высокое здание в деловом центре Небелфлена, Роза задавалась вопросом, как её мать во всё это ввязалась. Для родных и знакомых Линнея работала журналистом – отсюда и приятели из сферы. Ей сообщили, что это место – служба безопасности. Не очень-то похоже на издательство.
«Значит, не просто так она словила ту пулю», – подумала, заходя внутрь.
– Удостоверение личности, пожалуйста.
Передав документ сотруднику за стойкой, Роза осмотрелась. Очень… Обычно. Он определённо не имела представлений, как положено выглядеть внутри службам безопасности, но на первый взгляд отличий от любого типичного современного бизнес-центра не найти. Контрольно-пропускной пункт в научно-исследовательском институте, куда она ходила послушать выступление подруги, выглядел строже и опаснее.
«А у них, насколько помню, даже уровня секретности не было».
– Можете проходить. Вам на тринадцатый этаж, кабинет тысяча двести тридцать семь. Сейчас налево к гардеробу, потом прямо и к лифтам направо.
– Да, спасибо, – поблагодарила Роза, забирая удостоверение.
Светлые чистые коридоры, изредка проходящие мимо сотрудники в офисной одежде. Всё так… Нормально? Только ощущалась эта нормальность непривычно на грани с неправильным. Потому что не соответствовала принятой у людей. До Розы медленно дошло осознание: если сейчас она превратится в лисицу, ничего не случится. Не придётся никого обманывать. Скрываться. Судорожно решать, как уменьшить последствия неосторожного раскрытия сущности. Ведь здесь она тоже вписывается в норму.
Насколько бы проще стало жить, будь так всегда? Роза скрывала свою сущность с рождения. Для неё это в порядке вещей. Привычно. Она не знала о другой жизни, а потому особо и не мечтала о «свободе». Сожалела порою, что не может рассказать о некоторых вещах вроде срывающих планы полнолуний, сложностях при сотворении некоторых иллюзий, проблем повышенной чувствительности носа в летней толпе… Да, иногда хотелось поделиться переживаниями из-за мамы. Донести правду до отца. Но никогда всерьёз не представляла она общество, где не придётся притворяться человеком.
Нужная дверь. Два удара. «Входите».
В заставленном шкафами и стеллажами кабинете сидела статная женщина с длинными платиновыми волосами, собранными в высокий хвост, смеющимися голубыми глазами и шрамом, пересекающим лицо от левой брови до правой щеки. Приветливая улыбка ненавязчиво предлагала потерять бдительность, чутьё же подсказывало: каждое движение, черта, эмоция подмечаются и анализируются. Роза словно стояла перед сторожевой собакой, размышляющей, не представляет ли этот человек опасность, вцепиться сейчас или подождать неверного жеста.
– Роза Флойрис? – уточнил женщина и продолжила после кивка: – Ты очень похожа на Линнею в молодости. Мы были коллегами. Меня зовут Эвелла. Я тоже оборотень. Присаживайся: в ногах правды нет.
– О чём же вы хотели рассказать? – Заняв место напротив, Роза решила сразу перейти к делу.
На стол легла толстая папка с маминым именем на обложке. Решительности резко поубавилось. Готова ли она настолько глубоко расковырять старые раны? Не пожалеет ли, узнав подробности? Но рука, не слушая сомнения разума, уже открыла папку. Перед глазами предстало досье.
– Для всех Линнея была обычным журналистом, но на самом деле работала информатором. О задачах, с которыми она имела дело, знал очень ограниченный круг лиц. Но не переживай – из этого дела ты не узнаешь ничего лишнего, – сразу пояснила Эвелла, заметив на мгновение промелькнувшую тревогу. – Ещё до того, как «Анх» – другая организация нелюдей – перешёл к активным действиям, Линнея начала рыть под них. Из тех, кто тогда рыскал, никто не дожил до наших дней. От узнавших лишнее они избавлялись быстро, поэтому даже внутри службы безопасности действовал запрет на распространение информации, добытой особой группой. Линнея знала, что находится под прицелом, как могла путала следы… И боялась близких отношений. Она понимала: «Анх» может напасть на семью или друзей. И потому делала вид, что никем не дорожит.
Роза сглотнула, уголки губ непроизвольно дрогнули. Это многое объясняло. И почему мама со временем всё реже появлялась с семьёй на людях, часто пропадала, не приходила домой по несколько дней. И почему заигрывала с другими мужчинами, хотя точно любила отца, а лисьей натуре противоестественно менять партнёров, когда уже есть пара. И некоторые происшествия, раньше казавшиеся несчастными случаями, обрели новый подтекст.
«Возможно ли, что тот пожар?..»
– Как тебе известно, Линнею убил браконьер. Долгое время мы тоже не располагали большей информацией. Подозревали причастность «Анха», но не имели доказательств. Сам убийца был уверен, что просто получил заказ на редкую животинку. Теперь мы нашли документы и убедились: её устранили. Вынудили скрыться в лесу, направили прямиком к месту охоты. А после позаботились о быстром сбыте тела.
Эмоции вспыхивали внутри, сплетались в колючий ком. Словно в груди пророс кактус. Хотелось выть и кого-нибудь убить, но Роза только отодвинула папку, не в силах смотреть на мамины фотографии и записи, боясь что-то повредить резким движением. Пальцы подрагивали, стало тяжелее дышать.
– Блядские крысы, – прошипела Роза, смотря на стол. – Специально заказали убийство лисы. Чтобы ничего не осталось. Чтобы похоронить не смогли. Подонки. Ну что вы, нет, умерла какая-то редкая красная лиса. Грустно. Вот вам штраф. Больше не стреляйте. А Линнея Флойрис жива. Просто пропала. А не найдётся – никто не виноват. Так получилось. Спустя столько лет ничего уже не выяснишь, – каждое слово она чуть ли не выплёвывала сквозь сжатые зубы, то и дело срываясь на демонстративную едкость.
Эвелла терпеливо слушала, давая выговориться. Рассказывая о случившемся, она тоже заметно помрачнела, и спокойствие её выглядело неестественным, напряжённым. Носок ботинка стучал по полу, палец – по краю папки.
– Теперь дело будет доведено до конца. Причастных к убийствам нелюдей осудят в соответствии с законом. – Эвелла вздохнула. – И с учётом обстоятельств, браконьера нельзя обвинить в большем, но у заказчиков оправдания нет.
Очень хотелось сказать, в каком месте видела Роза этот учёт обстоятельств, но в справедливом суде нет места эмоциям, а несправедливый уже состоялся.
– И как же их осудят? Тот факт, что мама умерла лисой, не изменился. А суд у нас всё ещё людской.
– И тут мы подходим ко второй теме… Есть ещё кое-что, о чём мне нужно тебя оповестить. Не как дочь Линнеи, а как другого оборотня.
– Да? – спросила резче, чем хотела, вздёрнув правую бровь.
– На днях на собрании было принято решение, что мы начнём открываться людям. Мы уже долгое время сосуществуем, скрываясь, однако недавняя ситуация вскрыла опасные – для обеих сторон – недостатки такого положения. Работа с человечеством займёт время, но… Каждый из нас может внести свой вклад, введя в курс дела близких, которым доверяет. Если не сделал этого ранее.
Что? Роза опешила. Резко потухший гнев затянул разум облаком пара, через которое к сознанию с трудом пробивалось услышанное. Решение открыться? То есть… Люди будут знать, что с ними живут оборотни и не только? Кто и на каком основании принимал решение её сейчас не волновало. И по причине бардака в голове, и потому, что мнение имеющих власть и силу всегда в приоритете. В мыслях начала зарождаться куда более насущная надежда.
– Вы предлагаете рассказать правду семье? – Роза ухватилась за последние слова.
– Только если это безопасно для тебя, – уточнила Эвелла. – Дело ведь не только в том, чтобы рассказать людям о другой стороне мира. То, что они узнают о существовании оборотней, не значит, что узнают конкретно о тебе. Признание – личный выбор.
