Сочинения - Роберт Отто Вальзер
На колени!
Где же все рыцари прежних эпох?
Канули в Лету, прости им Бог…
Может ли быть более очаровательная роль героя-любовника, чем роль юного римлянина Вентидиуса? Герои-любовники обычно нервируют, надоедают, пристают, но только не этот. Этот элегантный юноша из древнего Рима избегает лишних слов, и все же речь так и льется из его уст если не водопадом, то уж литровыми бутылками.
Вы, дама, друга своего простите…
Он умеет ухаживать за дамами. Он скорее милый, чем значительный персонаж, очаровательный болтун, поденный рабочий, который приходит в оживление, когда можно что-то урвать. Воспитание делает его поэтичным, он цветок из крупного города, он бы лишь сочувственно усмехнулся, если бы от него ожидали глубоких переживаний.
Какое же блаженство, королева…
Его речь дышит искренностью, он такой и есть, он искренен, он молод, но в то же время он итальянец, что означает: отпрыск людей, сумевших поработить весь мир. Он ведет себя по-барски и в то же время грациозно, в конце концов, в чем разница между прелестью и покорностью? Наш молодой человек с мольбой на устах — врун, тиран по привычке и вызывает живой интерес.
Прильни к моей груди, о нимфа…
Как же он тщеславен. Человек сиюминутного успеха, его глубоко ранит осознание того, что без него можно обойтись. Что можно находить его достойным презрения, в это он не может поверить ни при каких обстоятельствах. Вера в победу была религией римлян.
Судьбина моя — обратиться во прах…
Он приходит в ярость. Если он не вызывает восхищения, он смешон. Актер должен иметь в распоряжении слезы хорошо сыгранной боли. Кроме того, он должен научиться падать на колени. Согласно примечанию Кляйста, падать на колени здесь следует «со страстью». Но как ведет себя актер при лунном свете?
В тиши окруженного скалами парка…
Минутой позже его разорвут медведи. Он умирает презренной смертью.
Имеется в виду пьеса Битва Херманна (Hermannsschlacht, 1808) Хайнриха фон Кляйста.
Добрый вечер, барышня!
Вурм, домашний секретарь президента компании. Какая странная фигура. Великолепный проныра. В его душе когда-то пылал юношеский огонь. Стоит представить себе такого Вурма молодым. Он еще мог плакать, дрожать, молиться и звонко смеяться. Возможно, он даже писал стихи, а теперь! Ему бы очень хотелось стать чем-то большим, он не лишен фантазии и чувствует себя как дома в высоких и хороших кругах. Но он не достиг никаких высот, ничего не совершил, не добился власти. Он должен склоняться перед грубыми, да, мерзкими силами, он положился на лживую жестокость, это неопровержимо доказывает факт, что его ужасает величие прекрасного и хорошего. Он был бы хорошим парнем, если бы чей-то приятный рот пожелал ему улыбнуться. Но он ползает и пресмыкается, как проныра, завершенный образ губящего и отравляющего жизнь негодяя, и все же испытывает болезненную тоску по ласке. Как бы ему хотелось быть добрым и порядочным. Этого хочет его ум. О, он знает толк в сердечных делах, он знает мир и знает, что прошляпил лучшую сделку в мире: нежное тепло и любовь. И вот однажды вечером, уже темнеет, он идет к Луизе, которой восхищается, и хочет посвататься, хотя и убежден в бесполезности своих намерений. Начинается ужасная пытка любящих душ. Несомненно, Вурм — негодяй, ему доставляет удовольствие мучать, но так же несомненно и то, что он причиняет боль и себе, он любит, и это очень важно. Перед нашими глазами разворачивается настоящий ад душевной боли, в роскошной вечерней сцене идет дождь терзаний. Комната Луизы будто оклеена картинами несказанной боли. Месть и нежность, телесное желание и злость, подлость и властное упорство, как резко все это контрастирует друг с другом. Вурм светский человек, у него солидное образование и хорошие связи, он точно информирован о свойствах характера нашего главного женского персонажа. Он восхищается ей даже в тот момент, когда она отдает себя на волю его отвратительных намерений. И чувствует безграничное презрение к самому себе, но выдерживает, да, преодолевает границу, он принуждает себя к мерзостям. Он по-настоящему велик, он герой. Он герой-любовник, так что его противник рыцарь Фердинанд может быть горд, что пал жертвой столь отчаянных интриг.
Как и у текста Liebesgeschichte, в основе лежит пьеса Коварство и любовь Шиллера.
Эскиз к портрету
Кажется, я вижу его перед собой, принца фон Хомбург. Он втиснут в исторический костюм и вообразил себе что-то из-за цветов, видимо, он высокого мнения о себе. В остальном, это талант, у него хорошо подвешен язык, и по этому поводу он тоже что-то о себе воображает. У него высокие, до блеска навощенные сапоги на широко расставленных ногах и, черт его побери, рыцарские перчатки, они не у каждого есть, какой-нибудь буржуа, например, не может себе этого позволить.
