Заметки из винного погреба - Джордж Сентсбери
[xl] Кстати, делают ли в оксфордском Новом колледже такой же прекрасный флип, как в дни, когда там почти не было студентов – лишь ученые (один из них, мой знакомый, имел в своем распоряжении три комнаты и сад)? И славится ли по-прежнему этим превосходным питьем кенсингтонский «остров»?
[xli] Его варили в Алфорде, центре (наверное, «столица» будет звучать слишком громко) графства Теннисона. Это место вызывает у меня приятные воспоминания, почти не связанные с пивом. Там я отказался, по крайней мере частично, от одного из своих убеждений как литературного критика – в том, что изучение мест обитания того или иного поэта есть пустая трата времени. Мне всегда казалось, что «Умирающий лебедь» Теннисона – одно из величайших его творений и один из лучших примеров чисто поэтического в английской литературе. Но я не слышал как следует «волну песнопений», «залившую» И влажные мхи, и ползущие травы, И ветви плакучие ивы седой, И зыбь тростниковая тихой канавы, И берег звенящий, размытый волной. И цвет серебристый болотных растений В прудах и заливах пустыни немой [пер. Е.Е., 1872], пока не увидел их воочию.
[xlii] Яблочный сидр из Херефордшира и Вустершира бывает очень крепким, а грушевый, говорят – еще крепче.
[xliii] Думаю, эту смесь можно успешно защитить от любых ярлыков вроде «бестолковщины», навешиваемых на другие, особенно на знаменитый некогда «Бисмарк». Между вкусом стаута и вкусом шампанского нет никакой связи. Первый попросту подавляет второй, вино же делает напиток более хмельным и дорогим, только и всего. Итак, это порочно и вульгарно. Ну а нежный фруктовый вкус и букет кларета и мозельского в каком-то смысле порождают настоящий «букет»; шипучесть же второго вина восполняет его отсутствие у первого. Совет относительно «куска с голову младенца», на первый взгляд, противоречит не только рекомендациям винных каталогов и магазинных перечней («Не кладите льда в бокалы»,) но и моим собственным советам насчет охлаждения кларета и шампанского. Однако, по-моему, здесь есть отличие. Во-первых, «чистый» вкус вина в бокалах уже заглушен смесью сахара, спирта, огурца, бурачника и прочего, а потому мало пострадает от простого контакта со льдом. Во-вторых, постепенное разбавление, происходящее вследствие таяния льда, нисколько не вредит, если только не поскупиться на самые дорогие составляющие, чего в моем случае, конечно, не было. В-третьих, плавающий айсберг приятен глазу, а при соприкосновении с губами – и им тоже, особенно если вместилищем служит один из тех коричнево-желтых, прямых, трехручных кувшинов Тоби, которые представляют собой лучший (временный) приют для капа.
[xliv] По поводу перла см. примечание о растениях рода Artemisia в главе «Ликеры». Теоретически его можно нагреть при помощи раскаленной кочерги, но единственный мой опыт такого рода вышел далеко не успешным.
[xlv] Предпочитаю, чтобы брожение и дистилляция совершались вне моего тела, а не внутри, как у трезвенников.
[xlvi] Я не признаю «имперской полупинты», в которую иногда наливают пиво. Кое-кто из читателей вспомнит прелестное негодование Кристофера Норта по поводу высказывания сэра Хамфри Дэви: «Полпинты на душу – не так уж много!» Но так или иначе, речь шла о вине. Однажды при мне некое человеческое существо весело заявило, имея в виду это жалкое убожество, что пива в нем хватает только «на него с женой.
[xlvii] Жаль, что обычай указывать на бутылках дату розлива, инициалы владельца, название дома и т. п. уже отошел (исключая, может быть, погреба тех, кто наделен и состоянием, и здравым смыслом, что бывает нечасто) в прошлое. Благодаря ему каждая бутылка становится особенной, что усиливает удовольствие. Вынужден признаться в то же время, что мой собственный (единичный) опыт оказался неудачным. То был «Лафит» 1887 года, который я купил с отметками на бутылке, но он оказался недостоин такого отличия.
[xlviii] Прощаясь с бутылками, на минутку вернусь, с позволения читателей, к пинте, какой она была в прошлом. Джон Торп у Джейн Остин пил портвейн пинтами; позднее мистер Пиквик после обеда «покончил со второй пинтой превосходного портвейна» и, видимо, делал это постоянно. Почему пинты, а не бутылки? Еще позднее теннисоновский Уилл Водоненавистник брал в трактире пинту – и, очевидно, не намеревался ею ограничиваться. Так или иначе, это могло повторяться до бесконечности. Но вино лучше чувствует себя в объемистых сосудах, где на него меньше воздействует осадок.
[xlix] То, что признают своего рода «грехом» в ликерах, дает нам и «утешение», как выразился бы Мильтон, в виде всевозможных прелестных бокалов. Для большинства ликеров нет ничего лучше бесцветного стекла с золотыми арабесками или цветами. Зеленый «Шартрез» и зеленый «Кюрасао», а также напитки красного цвета требуют прозрачных бокалов, форма и огранка которых могут быть сколь угодно разнообразными. Не вызывают возражений и крошечные «мятые» тумблеры из Венеции.
[l] Позвольте мне выразить благодарность тому, кто способствовал ее наполнению: фирме «Харви», поставившей мне медок с «красной печатью», а также «Шато Бонневаль», «Ложак» и «Ситран».
[li] Разговор о погребах нельзя считать законченным, пока мы не коснулись истинного проклятия каждого владельца погреба – пробковой болезни. Счастлив сказать, что я в этом качестве почти не сталкивался с нею. Помню, один известный преподаватель в еще более известном колледже, куда меня пригласили к обеду, сказал, что в свое время это бедствие приняло у них ужасающий размах, но осталось неясным, были ли в этом повинны пробки (вспоминается уортоновское «За розливом я наблюдал // И лично пробки выбирал»), или буфетчик, или некая библейская проказа, поразившая сам погреб. Ни один из моих «погребков» – более серьезного названия они не заслуживают – не страдал от нее. Но я видел бутылки, купленные на распродажах, у которых пробки прогнили насквозь, подобно библейскому Гиезию. Тут, конечно, ничего не поделаешь. В менее тяжелых случаях вино можно сделать пригодным для питья, поставив графин (непременно чистый, прозрачный и сухой) с пробкой перед огнем (само собой, не слишком близко), и, если букет поддается восстановлению, он восстановится. Пожалуй, стоит сказать, что грибок, или как его там, поражающий другие вина, неповинен в пробковой болезни шампанского, применительно к которой виноторговцы делятся на две отчетливые группы. Одни замечают, и справедливо, что они здесь бессильны, но если вы отошлете назад бутылку с негодным вином, вам предоставят новую. Другие лишь
