Том 5. Большое дело; Серьезная жизнь - Генрих Манн
Он приставил указательный палец к виску и многозначительно поглядел на Марго; она попыталась придать своему лицу сочувственное выражение. «Дело дрянь, — думала она удрученно. — «Умею разбираться в людях», — значит, и во мне он кое-что разглядит. Поймет, что я предала его жене и науськиваю на него Мулле».
Но тут Шаттих сказал:
— Тебя, милочка, я возьму голыми руками. Ты готова в лепешку расшибиться ради какого-то ничтожества, которому все равно никогда не видать успеха, — как же полезна ты будешь мне — здесь ведь успех обеспечен! — Он делал паузы, останавливался и вперял в нее взгляд.
А Марго думала: «Как же, дожидайся! У твоей жены не осталось денег, и в этом все дело». Вслух она сказала:
— Я вас понимаю. Такие люди, как Шаттих, с холодной улыбкой перешагнут через труп. В свое время женитьба продвинула вас вперед. Теперь она стала для вас тормозом.
— Мы понимаем друг друга, — подтвердил он. — Как легко нахожу я общий язык с нынешней молодежью — даже странно! Трезвостью взглядов я, как видно, опередил свою эпоху.
— В определенном возрасте все вы подгниваете, — вставила Марго. — Но бывают исключения, — добавила она, как показалось Шаттиху, с глубокой верой в то единственное исключение, которое она подразумевала.
— Я ненавижу романтику. — Шаттих поднялся на цыпочки. — А если ею еще кичатся, как культурной ценностью, — тут уж я свирепею. — Он тяжело опустился на пятки. — Довольно долго я верил в превосходство своей более культурной жены. Но сегодня я заявляю: Германия в опасности. Ей нужны мужчины.
— Вы один из них, — поддакнула ему Марго.
— Мои установки более современны, а жена пусть…
Глазом не моргнув, Марго дослушала конец фразы.
— Ты-то принимаешь меня, каков я есть, — сказал Шаттих — и в этом он не ошибся. — Жена меня презирает, — добавил он прищурившись. — Ну, она свое получит, узнает, где раки зимуют. — Вдруг он неизвестно почему перешел на игривый тон. — Золото мое, мы сейчас устроим с тобой одну штуку.
Не успела она отпрянуть, как он поцеловал ее в лицо, поэтому штука, которую им предстояло устроить, показалась Марго подозрительной. Но Шаттих ее успокоил.
— Пока мне больше ничего не нужно. Некогда. Экстренное совещание. Иду вниз, в зал. Сейчас соберется Союз рационализации. Мы сразу же отпустим средства на твое изобретение, и я подарю тебе новую сумочку.
Не лишенный чувства юмора, он был, пожалуй, даже симпатичен в своей откровенной наготе. Крадучись, он подошел к дверям.
— Пока еще не подслушивает сквозь замочную скважину.
— Кто? Госпожа Шаттих? — Марго оторопела.
— Ну, да. Ты не знала? Старуха имеет обыкновение подслушивать за дверью. А к совещаниям питает особый интерес. Если они происходят вне дома, она тут как тут, в натуральную величину. Ну, а с тех пор как я перенес их сюда, ей только и остается что подглядывать в щелку.
«И для этого они старятся», — подумала Марго. Впрочем, может быть, мысль ее была несколько иной — ей и самой не удалось в этом разобраться: она была слишком удивлена.
Юркий Шаттих проворно подскочил к сейфу, украшенному бюстом Бисмарка. Марго полагала, что здесь хранятся самые злободневные документы, составляющие государственную тайну. Откуда-то, словно по волшебству, в руках Шаттиха появился ключ; открыть сейф было не так-то просто. Шаттих продолжал болтать.
— Заглянуть в зал нельзя. Внутренняя лестница запирается и вверху и внизу.
«Но ключ у Мариетты», — подумала Марго.
— Подсматривать ей остается только здесь. Вот я и придумал кое-что. Я тоже изобретаю. О, я парень не промах.
Он достал из сейфа какой-то предмет и показал его Марго. Это был манекен.
— С лица это олух, а со спины — вылитый Шаттих.
И действительно, плешь государственного деятеля была скопирована очень удачно.
— Держи-ка, Марихен! — приказал он и начал разоблачаться. Ни ему, ни ей это не показалось странным. В один миг он снял с себя костюм и надел его на куклу.
— Водрузи-ка его на мое место за письменным столом! — приказал он.
Марго послушалась и даже попыталась придать Лже-Шаттиху обычную для бывшего рейхсканцлера позу.
— Сойдет и так, Марихен, — раздалось за ее спиной.
Обернувшись, Марго увидела, что он уже во фраке.
— Да ты же вовсе не Марихен, — пробормотал Шаттих.
Очевидно, он увлекся до самозабвения, и ему представилось, что в его секретных делишках ему помогает, как обычно, горничная Мариетта.
— Ну, садись сама. Ты ведь продувная бестия. Мы друг с другом столкуемся. Садись же, — повторил он, указывая на стул, стоявший против его кресла. Затем он накинул на нее какую-то сетку, сплетенную из тонких нитей. При выключенном верхнем свете они были едва различимы, но их было множество и все связывали ее с куклой, сидевшей напротив. Если бы Марго вздумала подняться, она спутала или оборвала бы нити, а куклу опрокинула бы.
— Напиши что-нибудь, — потребовал Шаттих… Одновременно и кукла стала двигать рукой, как бы намереваясь писать.
— Говори!
Марго подняла голову. Поддельный Шаттих, казалось, собирался заговорить с ней, как и она с ним.
Настоящий Шаттих был доволен:
— Налажено! Организационная жилка — великое дело! Ну, прощай. Будь мне верна! — Он собирался уйти.
Марго испуганно крикнула:
— Вы с ума сошли!
— Нет. Но здесь я свое сделал. Пора вниз, на совещание. Веди же себя хорошо, милочка! Как только почувствуешь, что старуха подглядывает, тотчас же начни писать, будто под диктовку! Снаружи впечатление такое, словно я сижу тут собственной персоной и развожу турусы на колесах.
— А долго ли мне так сидеть?
— Не дольше, чем до завтрашнего утра. Помни: ты участвуешь в деле. Держись! План Юнга{6} ведь тоже требует выдержки.
Кто-то поскребся во внутреннюю дверь. Шаттих внезапно стал выше ростом. С ним произошла удивительная перемена, куда девался круглый, верткий человечек! Перед Марго стоял великий делец. Шутовская гримаса исчезла, лицо удлинилось, стало суровым, бледным. Эта фигура уже не располагала к шуткам о трупах, которыми усеян путь Шаттиха. Долг превыше всего! Таким он и удалился, заставив присмиреть обескураженную Марго.
Она осталась за письменным столом, напротив куклы. Дверь за Шаттихом захлопнулась, где-то стукнула и вторая. Марго вспомнила, что на той стороне большой двусветный зал, выходящий окнами в парк, над залом — апартаменты Норы. Пока не захлопнулась дверь, до Марго еще доносились голоса. Потом наступила удивительная тишина. Они остались вдвоем с куклой.
Марго подумала: «Ну, не дура ли я?» — и сделала попытку встать. Это
