Том 5. Большое дело; Серьезная жизнь - Генрих Манн
— Я отдам вас в руки властей! — сказала она дрогнувшим голосом.
Мици, она же Мариетта, заговорила теперь чуть ли не сочувственным тоном:
— Это уж дело ваше, сударыня. Тогда уж я волей-неволей, а выложу все. Мне ведь пришлось дать слово барину, что вы ничего не узнаете. Да и могла ли я говорить? Ведь барин велел мне находиться в зале заседаний при его ночных красотках, — конечно, всё чин чином, только чтобы прислуживать.
Все это слышно было Марго, которая, подавшись вперед, стояла на нижней ступеньке лестницы. Коварство и дерзость горничной, надменность и отчаяние хозяйки — ничто от нее не ускользнуло. Уже ничему больше не удивляясь, Марго мысленно охватила внутреннюю архитектуру дома, так неожиданно ей открывшуюся. Когда Нора Шаттих бессильно опустилась на диван, Мици-Мариетта отошла от своего юного сообщника, и Марго увидела, что это не кто иной, как ее младший брат Эрнст.
От этого все впечатления Марго сместились в область фантастического. Она была уверена, что это не сон, однако людям и вещам позволялось здесь жить более вольной и капризной жизнью, чем в повседневной действительности. Ее брат Эрнст, механик, воплощенная трезвость, попал в положение… как бы его назвать? Марго порылась в памяти, но обнаружила там лишь физиономии молодых людей, виденные на экране. Нора Шаттих вернулась к теме совращения несовершеннолетнего, к его — как она выражалась — невинности, в которую Марго совершенно не верила.
— Ты был еще невинен? — вопрошала Нора молодого человека, обращаясь к нему на «ты».
Ответа Марго не слышала, но надеялась, что он и не станет отвечать на такой дурацкий вопрос. Практичность, ранний житейский опыт Норы составляли разительный контраст с ее допотопными понятиями. «Такой здоровый парень!» — думала Марго и просто отвернулась от сцены, на которой разыгрывалось это действо. Она не заметила, как прокралась к ней Мариетта: та словно из-под земли выросла.
— Как вы думаете, что еще затеяла эта старуха? — спросила девушка. — Меня прямо мороз подирает по коже. Она сама зарится на его невинность.
И правда: Нора Шаттих разлеглась на диване в обольстительной позе; она не отпускала Эрнста, как он ни артачился. Ни Марго, ни Мариетта так и не узнали, сдался ли он, и не дослушали до конца назидательных, хотя и возбужденных речей пожилой дамы. Они побежали вверх по лестнице. Мариетта скрылась, сказав на прощание:
— Нет, уж лучше подамся в Берлин, там есть место у актрисы. Шаттих знает где.
Марго села, решив дождаться Норы. Как она и предвидела, Нора пришла одна. Мальчику она предоставила снова вскарабкаться туда, откуда он явился. Нора учащенно дышала, а увидев Марго, чуть не задохнулась. Она остановилась как вкопанная. Марго встала. Мысли ее были несколько иными, чем полагала бедная Нора. Она думала не столько о младшем брате, сколько о своем Эмануэле.
При виде Норы, совесть которой, по всем признакам, была нечиста, хотя в последнюю минуту эта дама, может быть, и воздержалась от грехопадения, в Марго вдруг созрела ясная мысль: Эмануэль никогда не будет стоять перед нею вот так, и все же он сегодня дошел до развязки в своих отношениях с Ингой. Она поняла это теперь по всему его поведению: раздраженность, прорывавшаяся в нем в последнее время, исчезла, произошла разрядка. В Марго он, вероятно, еще видел противника, поскольку дело касалось Инги; но во всем остальном был ровен, с ним можно было спокойно разговаривать, он даже не отказывался от помощи. Марго улыбнулась. Она изобразила на своем лице улыбку, чтобы найти в себе силы сказать: «Ну, что же! Пускай!» Ибо сказать это было тяжко.
Нора же истолковала эту улыбку как возможность оправдаться.
— Где вы были раньше? — спросила она.
— Внизу, — спокойно ответила Марго, движением головы указывая на лестницу.
— Есть человек, которого я ненавижу, — неожиданно выпалила Нора, ударив себя в грудь. — Чего вы улыбаетесь? Я могу быть страшной. Это поймут, когда я отомщу.
— С мальчишкой-то? Разве это месть? Господин Шаттих, пожалуй, даже и не поверит. Такая женщина, как вы! — льстиво сказала Марго, которой Нора нужна была как союзница.
— Такая женщина, как я! — повторила Нора, продолжая бить себя в грудь и показывая этим, что решение ее непоколебимо.
Марго начала:
— Сударыня, я секретарь вашего супруга, но от меня зависит стать для него чем-то большим. Говорю об этом откровенно, чтобы вы знали, чью сторону я держу. Мне понятна ваша ненависть, ваше желание отомстить.
— Не из-за вас, — порицающе-надменно воскликнула Нора.
— Знаю, сударыня, куда мне. Вы замечательная женщина, а что такое господин Шаттих? — Она увидела: клюет! — Вам он обязан своей карьерой, а платит черной неблагодарностью. Изменяет вам направо и налево. И помышляет о переменах в жизни, это в его-то годы!
Нора вбирала в себя каждое слово. Марго словно прорицала — настолько верным чутьем распознала она состояние Норы. Она решила предсказывать, как настоящая гадалка.
— Этому дому уготованы деньги, — сказала она все в том же пророческом стиле.
— Опять деньги? — ужаснулась страдалица. — Неужели он всегда будет их загребать? Когда же он, наконец, лопнет от денег?
— То, что он хочет загрести теперь, будет отобрано у моего мужа. Отобрано у нас, — с горечью повторила Марго.
— Ах, вот как!
Богатая женщина опомнилась. Даже отодвинулась от Марго. Ведь это бедные люди. Если деньги за изобретение достанутся Шаттиху, а не каким-то нищим, то это лишь естественно, этого требует хороший тон.
— Об этом деле я знаю, — холодно произнесла она. — Ваш муж рассказал мне. Между прочим, скажу вам по секрету: и вам не стоит полагаться на вашего мужа.
— Знаю, — твердо возразила Марго. — Но главное — дело. Видите ли, для нас добиться реализации изобретения — необходимость. Вы же как раз мечтаете сразить вашего мужа. Не думайте о деньгах, думайте только о том, как бы его сразить. Тогда он смирится, — и конец его нестерпимому превосходству. Он чуть ли не помешался на этом изобретении, видно нуждается в нем до зарезу. Я случайно знаю, каких огромных денег стоят ему поездки в Берлин. Я могу назвать вам одну актрису…
Как на грех, Мариетта не назвала ее имени. Но, к счастью, Норе оно и не понадобилось. Самое слово «актриса» неизвестно почему довело ее до белого каления, и Нора Шаттих вдруг почувствовала, что готова на все и полна решимости.
— Садитесь, — предложила она. И началось совещание двух союзниц.
— В его-то годы, — сказали вы. И правильно. Вы умная девочка. Я рискну отступить от своей обычной сдержанности. Надеюсь, мне никогда не придется в этом раскаиваться.
— Никогда.
— Он —
