В раю - Пауль Хейзе
Он зашагал своими длинными ногами к бочонку, налил две рюмки и опять вернулся к Феликсу.
— Мы обратились к вину, — сказал он полуироническим, полузлобным тоном, — хотя, в сущности, это анахронизм, так как известно, что вино было дано человеку взамен утраченного им рая. Пиво же — дитя глубокого, средневекового мрака, рожденное на свет для того, чтобы сделать людей трусливыми рабами предрассудков. Естественным образом никому не могло прийти в голову искать истины в чем-нибудь другом, а не в вине. Известно ведь, что in vino veritas. За ваше здоровье, и желаю, чтобы вам удалось лучше, чем мне, сделаться одним из «прародителей»!
Феликс чокнулся со своим странным новым приятелем и смотрел на незнакомые лица, постепенно собиравшиеся в залу. Шнец называл ему имена. Большая часть присутствующих были уже не первой молодости, и только одно совершенно юношеское лицо, с меланхолическими черными глазами и оригинальным выражением, виднелось сквозь дым его папиросы. Шнец объяснил, что это грек-художник, который, несмотря на двадцать два года от роду, имеет почти девическую наружность. Он слывет опасным сердцеедом, в сущности, ни с кем тут не знаком, и только серьезный его талант и рекомендация Росселя доставили ему доступ в этот кружок.
Последним вошел в залу сгорбленный старик с тонкими чертами лица и белыми как снег волосами. Он повесил на гвоздь шляпу и пальто и, дружески поздоровавшись с Янсеном, сел с ним рядом на последнее пустое место в конце стола.
Феликс удивился появлению старика в таком сравнительно еще молодом обществе. Хотя Шнеца, собственно говоря, нельзя было назвать молодым — ему было уже под сорок, но в каждом его мускуле проглядывала сдержанная могучая энергия, тогда как смирный седой старичок на конце стола оставил уже за собою, по-видимому, все бури и треволнения жизни.
— Я вижу, что вы думаете о нашем дедушке, — сказал Шнец, покручивая усы. — Я, в сущности, весьма мало знаком с его биографией. Несомненно, что он художник или, по крайней мере, был таковым. Это видно из каждого его слова, лишь только он заведет речь об искусстве. Но он принадлежит к древнему геологическому слою, фауна которого теперь уже вымерла. Никто из нас не видел его собственной работы и никто не знает, как, где и чем он живет. Фамилия его Шёпф; три года тому назад, в период юности нашего рая, он был представлен Янсеном, к которому пришел в мастерскую и сумел понравиться. С тех пор его, как старейшего, сажали мы всегда на почетный конец стола. Старик всем полюбился и держит себя так скромно и чистосердечно, как это и подобает первобытным людям. Он управляет всеми нашими делами, ведет общественные счета, снабжает нас вином и присматривает за садовником, убирающим зал. Мы видим его только раз в месяц, затем он исчезает неизвестно куда. Когда мы назначаем маскарады, на которые являются и дочери Евы, он хлопочет только до первого удара смычка, а потом тихо уходит домой.
— Вероятно, он не здешний, что может так долго играть в прятки?
— Отчего же не здешний? В Мюнхене много такого люда, жизнь которого решительно никому не известна, потому что тут, в сущности, нет настоящего общества. Во всяком другом таком же или даже большем городе все-таки известно кое-что из того, что делают ближние, по крайней мере, те, которые позначительнее и стоят выше среднего уровня: без особенных хлопот можно, например, узнать, из каких сумм платят они портному или сколько ему должны. Здесь же много амфибий обоих полов, которые, будучи не в состоянии постоянно оставаться на суше, опускаются от времени до времени в более или менее мутную воду, где их не видно. Сам я имел уже честь представиться вам в качестве подобного гермафродита, не потому, впрочем, чтобы под ногами у меня почва тоже колебалась, — нет, я оставил службу единственно лишь по собственному желанию и без всяких побуждений свыше. Дело в том, что сухость почвы стала мне нестерпима. Я один из многих недовольных, повернувшихся спиною к так называемому хорошему обществу, отчасти за его непроходимую глупость, отчасти же за невыносимую царящую в нем скуку. Этот недовольный обществом люд пытается здесь в райской свободе узреть «свет в своих друзьях». Однако у вас рюмка еще полна. Пейте же и воздайте должное нашему Иордану.
— Иордан здесь в раю? Меня это удивляет. Впрочем, может быть, что географические познания мои слабы или же недавно сделаны неизвестные мне новые открытия…
Шнец начал объяснять Феликсу, что сверкавшее в их рюмках благородное вино ведет свой род из Дейдигейма, из виноградников господина Иордана, почему и порешено было перенести реку благословенной Палестины в страну между Тигром и Евфратом. В это время Эльфингер потребовал слова и заявил, что сегодня его очередь и что он приготовил кое-что, но что прежде следует осмотреть рисунки.
За столом начали странствовать, переходя из рук в руки, множество различных этюдов, ландшафтов и различных рисунков, между прочим составленный одним молодым архитектором проект постройки залы, специально предназначенной для рая. Проект этот встречен был всеобщим одобрением и послужил поводом к самым забавным предложениям относительно приискания сумм, необходимых для осуществления такой «современной» постройки.
В это время какой-то худощавый человек с неловкими манерами и не особенно бросавшейся в глаза наружностью, поношенная жакетка которого, для того чтобы скрыть отсутствие жилета, была плотно застегнута доверху, достал из папки большой рисунок на сером листе бумаги, прикрепил рисунок этот к ставне окна, так чтобы свет от ламп прямо на него падал, и потом отступил назад, как бы приглашая желающих осмотреть работу. Рисунок был сделан пером и оттенен белым карандашом, но так мало рассчитан на эффект, что с первого раза производил впечатление
