Том 5. Большое дело; Серьезная жизнь - Генрих Манн
— Если вы впрямь считаете меня таким глупцом… Я — продукт цивилизации, господин Кирш. Я храбр только в интеллектуальном плане, вид крови для меня невыносим. Вы же, напротив, всегда остаетесь, выражаясь вежливо, куском живой природы. Преступление? В вашем кругу, господин Кирш, это было бы возможно. Вы добросовестный чиновник такого-то разряда, и государство потому и может успешно пользоваться вами, что ваше происхождение и ваши наклонности…
— Стой! — приказал Кирш. — Мелюзга! — Он глядел на него с высоты своего роста. Курт встретил взгляд чуть насмешливо. — Я, может быть, в последний раз имею возможность тебе советовать. В следующий раз на тебе, может быть, будут уже кандалы. Вернись-ка ты к сестре! Там ты в более надежных руках. Тогда ничего страшного не произойдет, разве что небольшая кража со взломом, да и в той ты будешь замешан только стороной.
— У вас не было улик.
— Но позже… — Продолжительная пауза — Есть у меня улики!
Курт с застывшей улыбкой на губах попятился к выходу. Его большие ноги шумно стукнулись о дверь, когда госпожа Кирш распахнула ее перед ним.
Комиссар сказал жестким тоном:
— Куда бы ты ни направился, за тобой на каждом шагу следят.
Он вступил на порог и стоял там, пока в прихожей не захлопнулась за посетителем дверь.
На улице было уже темно, из кинотеатров валил народ. Курт смешался с толпой.
Мария пробивалась к ближайшей станции метро. Она спешила, Минго напрасно спрашивал куда, но он чувствовал, что она хочет от него отделаться. Он просил:
— Мария! Ты сердишься на меня, потому что все это сказано было при мне? Тебе нечего стыдиться. Меня нужно высечь за то, что я бросил тебя и ушел в море. Мне на пользу, что я все это выслушал. Я только теперь узнал, какова ты, моя Мария. Все уладится! Я буду все время с тобой, и опасность тебя не коснется.
Она не ответила, на повороте показалось большое «U».
— Скажи мне только, что ты задумала? Больше я в Берлине никаких глупостей делать не буду. Я хочу тебе помочь. Позволь мне только идти с тобой, куда бы ты ни пошла. И я принесу тебе твоего ребенка! — добавил он.
На лестнице их разъединили. Пока Минго пробивался к кассе, Мария уже перешла барьер. Отрезанная от него давкой, она взбежала опять по лестнице напротив. Выйдя наверх, она взяла такси и поехала к Викки.
Когда Лисси увидела Марию, ее лицо озарилось: «Начинается!» Не сказав ни слова, она посторонилась перед гостьей и даже как бы подала ей знак, в какую комнату ей идти. Мария стремительно вошла.
— Почему тринадцать месяцев тому назад ты сделала это с Минго?
Викки, уже лежавшая, вскочила с кровати. Одетая в шелковую пижаму, она стояла в полной готовности.
— Я давно тебя поджидаю. Но почему ты не спрашиваешь о своем ребенке?
— Почему ты сделала это с Минго? — повторила Мария.
— Во всяком случае, не потому, что это было мне нужно, а потому что я так хотела.
— Почему ты хотела?
— Чтобы Курт овладел тобой. Чтобы у тебя родился от него ребенок. Чтобы этот ребенок стал моим.
Мария выжидала, не двигаясь с места, с каждым мгновением она становилась все более грозной.
Викки похвалялась перед нею, ликовала:
— Чтобы ты добилась счастья, украла синий камень, сделалась буфетчицей в баре и все потеряла бы — все, чего я не имела, и друга и ребенка! Ты захотела это услышать, ты в конце концов не выдержала. Я тоже! Мне пришлось это сказать. Теперь мы квиты. — Ее лицо сияло ненавистью.
Мария пошатнулась, вытянула руки. Еще не решилось: упадет она или набросится на свою ненавистницу. Викки видела опасность и ждала стоя, она смеялась. Ненависть сравняла ее силой с Марией. Когда казалось уже несомненным, что Мария не упадет, а набросится на нее, Викки хладнокровно откинула со смуглой руки широкий шелковый рукав и выстрелила. Она ощутила радость, какой еще не знала в жизни.
В то же мгновение из-за ширмы выползли два крысоподобных существа. Оба одновременно, одним и тем же коротким рывком, дернули маленький коврик, на котором стояла Мария. Она не устояла на ногах и упала. Пуля, выпущенная, чтобы убить, только оцарапала ее.
Распахнулась дверь. В сопровождении Лисси вошел адвокат Бойерлейн.
— Здесь! — провозгласила Лисси.
Бойерлейн посмотрел, увидел, что произошло, затем глухо промолвил:
— Это должно было свершиться. Кто сеял ветер, пожнет бурю, — добавил он. — Сила ничего не доказывает… Насмерть? — спросил он, увидав закрытые глаза и кровь.
— Нет, до этого не дошло, — объявила Лисси. — Госпоже посчастливилось.
— Насмерть или нет, скандал такой, что дальше некуда. Моя репутация погибла. — На этот раз он твердо поглядел жене в гордое лицо. — Надо же было придумать! Мало тебе похитить ребенка, ты еще убиваешь мать, и я — твой муж! Твой родной брат производит на свет незаконного ребенка! Я сын школьного учителя. В глубине сердца я никогда не считал возможным подобные крайности. Кто же ты наконец? — крикнул он.
— Мутхен-Нутхен-Путхен, — был ответ. — И ты, мой Игнац, тоже, наконец, пришел к пристани. Ну как, у тебя больше нет охоты проверять, как далеко могут зайти мои преступные наклонности?
— С меня довольно, — сказал он надломленным голосом. Потом опять выпрямился: — Ты меня обманывала со знаменитым артистом, с шофером!
— Идем на пари, что ты изменял мне с Марией и что я тебе это докажу? — Викки нетерпеливо мотнула головой, чтобы раненую, наконец, унесли.
— Только не из дому! — крикнул Бойерлейн. — В комнату Курта… и не звать врача! Позовем после, когда хорошенько подготовим почву. На что же здесь адвокат Бойерлейн!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Уже на следующее утро Мария могла бы перебраться к себе, но врач воспротивился, ссылаясь на ее общее состояние. Оно требовало полного покоя, а раз так, можно было заодно дать зажить и легкой ране. Комната у Бойерлейнов вполне могла заменить санаторий, окно выходило во двор, где зеленели два-три дерева, не загораживая, однако, солнца. Мария попробовала было встать и выглянула в окно.
— Поостерегитесь! — закричала рослая, ширококостная сиделка и заслонила мощным плечом окно. — Во-первых, вы слишком слабы, — сказала она, — у вас расшатаны нервы. Если вы не будете благоразумны, вы попадете в соответственное заведение. А во-вторых, не забывайте о ране! Она у вас в бедре, вы можете остаться хромой. Допустимо ли это при вашей профессии? — Напомнила она Марии и о первой их встрече у подъезда — Вы уже и тогда были сильно возбуждены. Знаете, мне
