В раю - Пауль Хейзе
— Вы еще не встречались с поручиком? — внезапно спросила она. — Вам бы следовало с ним повидаться. Он искал вас по всему залу и теперь, вероятно, сидит в боковой комнате, за стаканом вина, чтобы утешиться.
Она улыбнулась и положила прелестную свою ручку в руку своего жениха, тогда как другая рука играла маленьким изящным веером.
Феликс встал. Им овладело беспокойное любопытство.
— Не хотите ли и вы отправиться в это святилище? — сказал он. — Можно бы было усесться за стол и поужинать.
— Может быть, вы найдете там для вас более интересное общество, — сказала, не глядя на него, Юлия. — Мы, старые жених и невеста, не пара такому щеголю-испанцу, который притом не обзавелся даже подходящей дамой. Ступайте туда одни. Мы еще успеем подоспеть вовремя.
Она приветливо кивнула головой; но во взгляде ее было так много лукавства, что барон в недоумении пожал плечами и, пробираясь через толпу танцующих, направился прямо в рай.
ГЛАВА V
Едва Феликс перешагнул через порог рая, как из угла знакомый ему голос произнес:
— Buenos tardes Señor don Felix[88] Вы являетесь немного поздно, но все же, надеюсь, еще успеете натанцеваться до упаду. Имею честь познакомить вас с вашею соотечественницею, настоящею гитаною: Señorita…[89]
Но Феликс был уже не в состоянии ничего более расслышать. Перед ним стояла Ирена.
Она была невыразимо прелестна в живописном своем цыганском наряде. Волосы ее были перевиты коралловыми бусами и монетами, в ушах вместо серег были вдеты большие кольца; слегка насурьмленные брови соединялись тонкою чертою над переносьем.
Внезапно увидев перед собою того, кого она, однако же, ожидала и для кого облеклась в этот наряд, Ирена покраснела как маков цвет и опустила глаза в землю. Она тяжело дышала и силилась улыбнуться, а между тем с трудом сдерживала слезы, которые так и хотели брызнуть из-за густых ее ресниц!
Несколько мгновений Шнец наслаждался созерцанием взаимного смущения влюбленных. Потом, сжалившись над беспомощным их состоянием, поручик сказал самым сухим своим тоном:
— Вы, кажется, несколько знакомы. Госпожа гитана обязана этому благородному андалузцу своим спасением из разъяренных волн чуть не поглотившего ее Штарнбергского озера. Полагаю, что благородный андалузец не менее удачно проведет ее теперь через вихрь вальса, во всяком случае он это сделает много лучше, чем мое герцогское сиятельство. Вследствие подагры моя походка уж слишком отзывается испанскою важностью. Соберитесь-ка с духом и пуститесь в танцы с вашею гитаною. Потом она, пожалуй, вам погадает.
Феликс как будто ожил.
— Хотите танцевать? — почти шепотом спросил он, подойдя к Ирене.
Она кивнула головой в знак согласия. Краска бросилась ей в лицо. Она, казалось, не смела не только заговорить с ним, но даже и взглянуть на него. По его мнению, она очень изменилась. Даже когда он почувствовал ее руку на своем плече и понесся с ней по зале, он не узнавал в ней прежней Ирены. Никогда не видал он ее такой нерешительной, боязливо дрожащей и молчаливой. Когда он в вихре танца обхватил ее стан и прижал к себе, ему казалось, что он как бы во сне, в состоянии неизъяснимого блаженства, при котором непонятно изменяются самые знакомые черты и доставляется обладание недосягаемым. У Феликса было так отрадно на душе, что он всеми силами старался только все ближе и ближе прижимать к себе это восхитительное создание и по возможности продлить это наслаждение. Он не мог видеть ее лица, но глаза его отдыхали на ее каштановых волосах, а рука, обхватившая талию, ощущала трепет тела. Эти два счастливца не произнесли ни слова и не выразили своего счастья даже пожатием руки. Им не о чем было говорить друг с другом. Оба они слились в одно существо и не замечали даже любопытства, возбуждаемого ими во всем остальном обществе, из которого чужие смотрели на них с удовольствием или с завистью, а посвященные — с участием и радостью. Весь мир не существовал для них в эту минуту: не было ни друзей, ни чужих. Кроме биения собственного сердца, они слышали только звуки музыки. Невозможность беседы в первую минуту свидания была для них истинным благодеянием. Крепко прижавшись друг к другу, вихрем неслись они по зале под веселые звуки музыки, совершенно не чувствуя усталости. Когда музыка прекратилась, им казалось, что они только что начали танцевать. Как ошеломленные, почти в отчаянии, стояли они несколько мгновений среди зала. Медленно освободил Феликс Ирену из своих объятий, но левую ее руку оставил не скоро. Никто, однако же, не обратил на это особенного внимания, так как и другие танцующие расставались довольно нежно и были заняты исключительно собою.
Так как из близких друзей никого не было, Феликс мог спокойно увести свою цыганку в боковую комнату, из которой Шнец в это время вышел. Они шли рука об руку мимо маленьких столов и незаметно очутились перед буфетом, за которым стояли кельнерши и продавали разные закуски, пирожное, мороженое и напитки.
— Не хочешь ли что-нибудь выпить? — спросил Феликс.
Это было первое его слово, обращенное к Ирене. Его невольно поразило, что после такого долгого молчания он не нашел ничего более интересного ей сказать. Ирена, не обратив на это внимания, покачала отрицательно головой, сняла с руки перчатку и взяла апельсин.
— После танцев это лучше всего, — тихо сказала она. — Пойдем, съедим его вместе.
Она села к ближайшему столу, сняла другую перчатку и, не глядя на него, стала
