Избранные произведения - Пауль Хейзе
— Вздор чистейшей воды, — ответил рассудок, — но поступай как знаешь, я тебе не гувернантка.
Виктор, однако, смутился, охваченный сомнением. Лишившись уверенности в себе, он в замешательстве вернулся домой. Обсудив с невидимым духом свою ситуацию, он испугался, у него пошла кругом голова: он зарвался, вступил на ложный путь. Бесспорно, рассудок прав, ненависть Псевды не из тех, что оборачиваются любовью. Безотрадное открытие. Двигаться в том же направлении не имело смысла; у него была отнята тайная надежда на внезапное преображение, и теперь не имело смысла разжигать ненависть Псевды, это лишь увеличивало бы дистанцию между ею и им. Да, но что же делать? Вернуться к истокам и начать все сначала? Сперва благонравно и мягко унять ее гнев, затем постепенно преодолеть отвращение, излечить от антипатии и потом терпеливо, шаг за шагом, ступенька за ступенькой добиваться ее милостивого расположения? «Почему бы и нет! Как я об этом не подумал! Но тогда мне придется дать отставку чувству собственного достоинства. Да и времени на это у меня нет. Так далеко мы, слава Богу, еще не зашли!»… Да, но если не это, то что тогда? Выхода не было, как он ни старался найти его. Вдруг он топнул ногой: «Кто заставляет меня думать о ней? Какое мне дело до того, преобразится она или нет? Я ей не исповедник и не духовный пастырь. Или она полагает, что я даю ей частные уроки по психологии? Дразня ее, я оказывал ей слишком много чести. Прежде чем я снова окажу ей внимание, ей придется попросить меня об этом. А пока убирайся прочь, я тебя не знаю. Госпожа Вюсс — кто она такая? Обитает в воде или гнездится на деревьях? Питается зерном или насекомыми? Милостивая государыня, вы когда-нибудь видели, как прыгает блоха с ногтя? Вот так и вам придется выпрыгнуть из моей памяти. Раз — два — три! Готово; ничего больше нет. Псевда, ты не существуешь».
Сказав эти слова, он повернулся на каблуках: ловко же я обвел ее вокруг пальца! О, как легко было теперь у него на душе, когда он забыл это вредное существо! Точно у него вырвали больной зуб! Что же делать со свалившейся на него свободой? Перед ним открывались тысячи возможностей. «А не влюбиться ли в кого-нибудь для разнообразия?» И по возможности в темное, неразвитое создание, чтобы позлить и унизить ее, когда она об этом узнает (а в этой провинциальной дыре она наверняка узнает обо всем). Ну, например, в официантку. С этой целью он, преодолевая свое отвращение к алкоголю и его служительницам, отправился в ближайший трактир. Девушку, которая его обслуживала, звали Памела. Он силком усадил ее рядом с собой и стал осыпать комплиментами, переходя, в соответствии с испытанным приемом, от одной части ее лица к другой. Некоторое время Памела внимала ему, уютно устроившись на стуле, как улитка под теплым майским дождем. Но вдруг, сердито зашипев, как кошка, которой наступили на хвост, нырнула за полку с сыром. «Старый дурак, невежа!» — обругала она его. Ах, вот оно что, он нахваливал ее жемчужные зубки, а зубов-то у нее уже и не было. Он так и не заметил этого.
На третий день к нему, вся сияя дружескими чувствами, подошла на улице госпожа Вюсс. Ай, какое внезапное превращение! Что бы это значило? «Кажется, вас можно поздравить! — лицемерно сказала она. — Когда назначена свадьба с Памелой?»
«Ах ты, лукавая чертовка!»
Он ожидал совсем не такой реакции.
Что ж, с любовью ничего не вышло. Он верно предположил сразу по прибытии сюда: на этой каменистой почве любовь не произрастает. Попробуем, может, получится с дружбой. Для этой цели особенно подходил некий Андреас Виксель, архивариус, потому что его на дух не переносила госпожа Вюсс; она называла его Андреасом в шорах. Вот к этому-то Андреасу он вдруг ни с того ни с сего почувствовал глубокую нежность, не откладывая навестил его и подружился с ним, тронутый его зашоренным видом. Виксель, в свою очередь, был растроган внезапно вспыхнувшими дружескими чувствами Виктора, и, чтобы освятить свой дружеский союз, они договорились совершить в следующее воскресенье после обеда прогулку на Гуггисвайд. Взобравшись на гору, они бесконечно долго, до самого вечера, взирали на город внизу под крики игравших в кегли членов какого-то спортивного союза и заунывную музыку духового оркестра; Виктор молчал, словно воды в рот набрал, Виксель же упрямо нес что-то о различии между Гёте и Шиллером, да таким ужасным языком, что хоть уши затыкай. Ничего не помогало, Псевда могла говорить что угодно, но он действительно был зашоренным Андреасом, этот Виксель.
С мужской дружбой, стало быть, тоже ничего не получилось. Тогда что-нибудь другое. Театр? Фи, какой может быть театр в этом городишке! Да и вообще он не театрал. Может, концерт? Ладно, попробуем. Но, о горе, во втором ряду сидела она, и все инструменты вдруг стали издавать фальшивые звуки. Визиты вызывали в нем отвращение, так как его повсюду спрашивали о некой госпоже Вюсс. «Что новенького у госпожи Вюсс? Когда вы видели ее в последний раз?» И тому подобное. Уставясь взглядом в потолок, он мучительно вспоминал: «Госпожа Вюсс, директорша? Где-то я слышал эту фамилию». Его даже на улице останавливали, спрашивая о самочувствии госпожи Вюсс, которой ведь просто не существовало. Он, разумеется, знал, что есть навязчивые особы женского пола, но он и мысли не допускал, что бывают такие прилипчивые, привязчивые репейники, как эта так называемая директорша Вюсс. О, этот городишко, в котором постоянно спотыкаешься об одних и тех же людей, а если не о людей, то об их имена! Где искать спасения от этой злосчастной, вездесущей супруги директора? Надо бежать за город, подальше отсюда, туда, где ни одна коза о ней не знает.
А что, почему бы и нет? Зачем тогда существует железная дорога? Он вспомнил, что однажды услышал из ее уст восклицание: «Странно, но я еще ни разу в жизни не была в Ленгендорфе». Следовательно, это селение не вызовет в нем воспоминаний, оно свободно от Псевды. И он отправился по железной дороге в Ленгендорф. Прибыв туда, он позволил себе, чтобы как следует насладиться сознанием ее несуществования, разыграть маленькую изощренную комедию. Едва выйдя из вагона, он отправился к начальнику вокзала и с изысканной вежливостью попросил его об услуге. Он-де прибыл в Ленгендорф, чтобы навестить некую госпожу Вюсс, директоршу; не будет ли он так
