Отрадное - Владимир Дмитриевич Авдошин
А мать во время поездок была значительна и строга с Леликом. И это ему тоже нравилось. В армии и вокруг нее, думал Лелик, всё должно быть очень строго. И у матери была эта строгость. И она была на месте. Поэтому он ожидал эти поездки с большим нетерпением.
А мать ожидала, что вот старший сын кончит учебу и так же, как сыны итээровских женщин в домоуправлении получит распределение на Власиху. Будет на Власихе работать, а не гонять в Москву. И она сравняется со всеми женщинами, и ее, хотя бы в шутку, будут в доме называть «госпожой офицершей». И всё в ее семье поправится после развода с мужем. Она опять гордо будет входить в домоуправление, мол, старший сын исправил ее положение и судьбу, и всем сможет открыто говорить, что ее сын – блестящий офицер Советской армии.
И все будут поздравлять ее с таким замечательным сыном, а сына с удачным окончанием училища и устройством на работу в саму Власиху – гарнизон в лесу, рядом со вторым микрорайоном. Все итээровские женщины поздравляют друг друга с местом работы сыновей, а разведенный муж, всё еще пребывающий в том же домоуправлении в дворниках, не имеет к ней никакого отношения. Она его не знает и знать не хочет.
Старший сын первое время в Харькове горячо взялся за учебу, с большим жаром. Но через два года летом его с товарищами послали строить дачу преподавателю. В урочное время.
Они взбунтовались, их расформировали, но в последний момент отправили не в Афганистан, который уже шел, а в заштатную часть дослуживать солдатами. И вон из офицеров, раз вы не понимаете законов внутренней жизни училища.
Они бесславно там дослужили, мстить им никто не стал, но карьера их канула. А Лелик уже вырос и пошел в техническое училище, в промзону, учиться делать снаряды. И, наверное, год-полтора прошло, все уже привыкли, что и второй сын что-то значит из себя, ходит в техническое училище, посещает авиационный завод, где проходит практику, и вообще ощущает себя рабочим классом. И тут с ним переговорил его крестный отец.
Он сравнительно недавно выиграл конкурс на покупку в Подгороднем автозаправочной станции и как нареченный родственник пригласил Лелика к себе работать.
– Не хочешь ли ты, Лелик, ко мне пойти? Работа несложная. Даже может показаться – пустяковая. Ну подумаешь там – бумажку поднять или забытую канистру отнести в служебную комнату или справку кому-нибудь дать, куда ему обратиться. А на самом деле – ты вроде как дирижер всей этой массы людей, бумаг, канистр и количества бензина.
Я понимаю, тебе чудно слушать это, и боязно начинать, но я дам тебе время, чтоб ты это уразумел. И у тебя получится. Через два-три месяца ты уже будешь разбираться в людях, в качестве бензина, в привычках автомобилистов, разгильдяйстве на автостанции. Всё-всё это будет у тебя как от зубов отскакивать. Ты станешь большим специалистом. Капельмейстером этого оркестра. Но надо проявить выдержку. Раз ты начал свою рабочую деятельность я тебе предлагаю быть дежурным по автостанции.
Но Лелик не смог. Ну как же! Он столько времени мечтал быть в группе себе подобных ребят и заниматься конкретным делом – в бригаде и одновременно самостоятельно. И у них такой хороший мастер. Учителя ему в школе надоели, а мастер говорит немного, но по существу.
Крестный отец отступился:
– Ну как знаешь, я тебе предложил.
А это была, к сожалению, единственная возможность ему выжить. Потому что у него было слабое сердце, а у семьи был огород, и морковку не успели выкопать до дождей. Выкопали в дождь. А приехавший на машине старший брат Андрей сказал, что он сегодня в ночь на своем телевидении – он после армии на телевидение пошел – и не может таскать мешки с морковкой. А квартира их была в пятиэтажке без лифта. Не всё, но многое досталось Лелику поднимать на четвертый этаж.
Вечером он почувствовал себя плохо, но объяснить матери ничего не сумел. Сказал:
– Чего-то мне колет. Нет у тебя какой-нибудь таблетки?
Она что-то ему нашла, дала, он лег спать. А среди ночи умер.
3
Дети и безвинно умершие имеют хорошую ауру, и похороны их становятся невинным праздником их друзей и знакомых.
Пришла группа во главе с мастером. Пришел крестный отец. Была заплаканная бабка, пришел разведенный муж со второй женой в качестве свидетелей ночной смерти. Чтобы не объясняться в милиции ночью, откуда у вас труп, они были вызваны, и сейчас пришли со свекровью провожать Лелика на кладбище.
Но главным персонажем для молодых людей оказалась Настя, сводная его сестра, которую вся группа восприняла как его невесту. И обзавидовалась ему. Вот повезло человеку, отхватил такую!
И Настя им подыграла. Не стала их разубеждать в их уверенности, что она невеста. Настя вела себя как опытная женщина. В меру и со всеми разговаривала, держала тон.
– Он жаловался мне, что ноги болели, тянет ему. Ему бы врачу это сказать, а он, видимо, стеснялся. А так – был мировецкий парень, давайте за него выпьем.
Всем захотелось влюбиться в его невесту и тем закончить этот день. О свиданиях они еще боялись думать, но не возражали бы, если бы им предложили.
Что-то сбалансировал мастер Иван Петрович. Дали ему слово. Он сказал:
– Все ребята, как один, приехали, узнав о таком горе. Хороший он парень был, безотказный. Жалко, что умер.
Все были тронуты этой речью, как будто каждому медаль «За отвагу» дали. Испуг в их глазах сошел за горе. А Настины слова: «Он всегда мне настольную лампу чинил, и мы вдвоем отбивались от Паши, старшей моей сестры» совсем их растрогали.
Настя обладала сочувствием к словам собеседника, восторгом от нахождения в большой компании и могла праведно говорить прописные вещи, сама в это время в них полностью веря. Она могла легко и приятно подхватить тему и продолжить её, что восхищало мальчиков и будило их фантазию до невероятных размеров. Они все краснели перед ней, щебечущей на такую очень сложную тему как преддверие любви. Каждый думал: ну, может быть, не совсем такую приму, но хоть что-то от нее будет в девушке, которая для меня? Может быть, когда-нибудь и мы встретим такую? Трогательную и легкую, сочувствующую, но радостно, выпивающую, но в меру, говорящую,
