Сестра самозванца - Владимир Александрович Андриенко
– И хорошо бы иметь мне копию сих обещаний, ваше величество. Ведь нам токмо приблизительно известно, что обещал самозванец.
– А если он обещал отказаться от восточной схизмы? – спросил король.
Дьяк встрепенулся.
– Если?
– Если сие предположить.
– Это вызовет бунт, ваше величество, если сие правильно подать нашему духовенству.
– Я стану думать над вашими предложениями, пан. А переговоры я затяну, тем более что и ваш посол намерен их затягивать. Так?
– Вы прозорливы, ваше величество.
Тайная аудиенция была закончена…
***
Василий Сумбулов говорил с князем Вишневецким, который совсем недавно прибыл в Варшаву.
– Рад передать мои поздравления вашему царю, князь. Он занял Московский трон. И может занять и Польский.
– Что, пан князь, желает сим сказать? – спросил Сумбулов.
– А то, что в нашей стране не все довольны нынешним королем Сигизмундом. Этот шведский принц имеет права на трон по своей матери Катерине Ягелонке, последней из рода Ягелонов71, который управлял Польшей триста лет. Но Pacta conventa72 (Акт согласия) привела в выборности королей. И мы, шляхта, имеем право выбрать нового короля.
– И им может быть наш великий государь?
– Да. Конечно, при подписании им определённых кондиций.
– Я передам слова пана моему царю.
– И у меня есть для вас новость, князь. Вы знаете, что ваш дьяк был на тайной аудиенции у нашего короля?
Сумбулов был искренне удивлен. Этого он не знал.
– Мои люди есть в сите короля, пан князь, – заявил Вишневецкий.
– И пану князю известно, о чем они говорили? – спросил Сумбулов.
– Так далеко мои шпионы не проникли, князь. Хотя я догадываюсь. Вельможи вашего государства хотят поссорить вашего царя с нашим королем. Догадаться не так трудно, зачем им это нужно.
– И зачем? Они признали Димитрия царем.
– Пока признали, но, очевидно, готовят ему замену.
– Государственный заговор?
– Не думаю, что заговор созрел, – поспешил успокоить посла Вишневецкий. – Они прощупывают почву.
– Возможно. Ведь дьяк Огарков человек князей Шуйских.
– Тогда мои догадки верны, князь. Шуйские могущественный клан на Москве. Но и мы – магнаты Речи Посполитой кое-что можем. Моя рука и мое слово с вами, князь.
– Рад иметь такого союзника, князь…
4
Москва. Игрища.
Сентябрь 1605 года.
Царь Димитрий Иванович любил маневры воинские. Вот и сейчас он во главе сотни крылатых гусар атаковал всадников государева стремянного полка. На царе был польский шлем с козырьком, чеканный доспех со стальными полосами, украшенными орлиными перьями. Леопардовая шкура была скреплена на плече большой золотой брошью.
Всадники разъехались в стороны и по сигналу отряды устремились друг на друга. Самозванец был впереди и первым врезался в строй конных стрельцов. Те сразу раздались, боясь задеть царя, и пропустили его. Но за Дмитрием в ряды стрельцов врезались и гусарские офицеры. И они не особенно церемонились с русскими. И иногда бой казался не «потешным», но настоящим. Мечи разбивали шлемы и срывали латы с плеч всадников. Лилась кровь, хотя убитых не было и никто с коня не пал.
За маневрами наблюдали русские бояре. Они с неудовольствием смотрели, как лупит новый царь стрельцов своей саблей. Удары он наносил плашмя и громко смеялся. За ним смеялись и поляки.
Боярин Нагой наклонился к уху Богдана Бельского.
– Ты видал рожи наших князей, Богдан Яковлевич?
– Не нравятся им забавы нашего царя.
– Ты на Шуйских смотри.
– А чего мне смотреть на них? Я мысли этих панов знаю. При Иване Васильевиче они были готовы сапоги царю целовать. Помню, как однажды царь Иван сказал им, что поставит над ними татарина и будут они перед ним на брюхе ползать. И ползали! Знаю я эту подлую породу! Это тебе не польские благородные паны.
– Но и наш государь злит их ныне напрасно.
– А ты боишься их, боярин Федор? – усмехнулся Бельский.
– Бояться не для чего. А вот опаску держать стоит. Не слишком сии забавы царя на Москве одобряют.
Царь тем временем разметал стремянных стрельцов и решил устроить пешую потеху. На этот раз он командовал спешенными немецкими рейтарами. Против них стоять было приказано стрельцам приказа Протопопова.
Димитрий Иванович призвал слуг и вошёл в шатер. Там с него сняли гусарские доспехи. Для пешего боя они не годились. Были слишком тяжелы.
– Славно поработали, пан Велимир, – сказал царь, обращаясь к Бучинскому.
– Ты был первым, государь. Мощь твоей руки решила все дело.
– И гусарская сотня себя показала. Вот таких солдат мне надобно больше. Будь у меня пять тысяч крылатых гусар – кто посмеет бросить мне вызов?
– Но все же не стоит открыто пренебрегать московитами, государь.
– А что мне московиты? Я разве мало им дал? Моего отца они боялись, как огня.
– Твой отец правил не так милостиво, как ты, государь.
– Я выбрал иной путь, пан Велимир. Я не тиран, но если они вынудят меня им стать, то пусть берегутся.
Бучинский понимал, что царь говорит сгоряча. Он выиграл схватку и чувствовал себя героем. Но это его настроение быстро пройдет. Димитрий часто менял свои речи и то грозился, а то проявлял излишнюю уступчивость и даже трусость. Мог ли кто-нибудь сказать Ивану Грозному: «Государь, ты солгал!» А ему подобное говорили бояре постоянно.
Слуги одели на царя легкий кожаный доспех, и он принял легкую шпагу вместо и сабли.
– Пора начинать потеху, пан Велимир!
– Пора, государь!
– Готовь рейтаров!
– Они уже готовы, государь!
***
Князь Дмитрий Шуйский был недоволен. Ему совсем не нравились эти царские игрища.
– Что скажешь, боярин? – спросил Шуйский у Катырева- Ростовского.
– Маневры, – сказал тот.
– Маневры? Сие не маневры, боярин.
– Во многих странах…
– Боярин! – строго прервал его Шуйский. – Сие есть надругательство над стрельцами! Отчего он всегда среди ляхов? Али они ему милее?
Катырев-Ростовский лишь пожал плечами. Он что ли садил сего царька на трон?
– А поляки лишь зубоскалят ему в угоду. Да и наши не все недовольны. Посмотри боярин на ту свору.
Боярин посмотрел в указанном направлении. Там был Бельский со своими.
– Богдашка завсегда рад угодить царю. Руки у него по локоть в крови.
Катырев-Ростовский ответил:
– Не у него одного, князь…
Глава 23
Страх самозванца.
1
Москва.
Дом Богдана Бельского.
Сентябрь 1605 года.
В доме бывшего опричника и воспитателя царевича Богдана Бельского собрались такие же люди, как и он, близкие к опричнине царя Ивана Грозного.
Бельский принимал гостей за богатым столом и щедро разливал заморские вина.
– Мы ныне должны взять свое! – сказал он. – Царек-то наш! Со всеми потрохами! Я его воспитатель от имени самого Грозного царя. Я его опознал! А коли что не так, то скажу, что де вор он и самозванец!
– Оно так! – согласился Федор Нагой. – Я такоже его признал как своего племенника. Хотя какой он сын Грозного?
Все согласились.
Бельский продолжил:
– И надобно нам опричнину возродить как при Иване Васильевиче. Мы станем боярам головы рубить и изведем все знатные роды на Руси. Все они изменники!
– Верно сказал, Богдан Яковлевич!
– Так и надобно!
– Тако и будет!
Бельский поднял руку, требуя тишины.
–С Шуйского надобно начинать! Хитрый человек.
