Леонид Сапожников - Четыре самозванца

Леонид Александрович Сапожников

Четыре самозванца

Эта повесть не совсем обычная. Рассказал ее не один человек, а целых восемь по очереди. Мы каждому дали высказаться — а почему бы и нет?

Семеро из них уже вам известны. А особенно хорошо — Саша Заец. Он-то сейчас и начнет…

На чьей стороне Эйнштейн?

По нашей школе поползли упорные слухи, что Вадим Колотыркин, Катин брат, изобрел Машину Времени.

Кто их распустил — непонятно. Катя никому ничего подобного не говорила.

А сам Вадька в школе вообще не появлялся, потому что был уже студентом с усами.

Пал Палыч, наш директор, приказал не верить. «Машина времени, — отчеканил он на собрании, — есть измышление зарубежных фантастов, рассчитанное засорять мозги наших школьников и отвлекать их от учебы». Ромку Свистунова освободили на неделю от уроков труда и физкультуры, чтобы он выпиливал лобзиком буквы и клеил эту цитату на стенд. Когда он дошел до слова «мозги», запас клея иссяк, и мысль Пал Палыча осталась недоклеенной.

А слухи ползли все шире. Отличникам было поручено их опровергать. В нашем классе главным опровергателем стал Максим Дрозд. В присутствии Пал Палыча он написал на классной доске какие-то формулы из теории относительности и заявил, что нам их все равно не понять, но из них следует, что никакая машина времени невозможна. А значит, великий Альберт Эйнштейн был бы на нашей стороне.

Пал Палыч остался очень доволен, пожал Дрозду руку и поставил ему жирную пятерку по физике в классный журнал. Но на перемене Максим изменил свои научные взгляды и признался в узком кругу, что великий Эйнштейн, весьма вероятно, был бы на стороне Колотыркина.

Следующий урок был история. Мы спросили Петра Ильича, что лично он думает о машине времени. Гелазония ответил, что хотел бы в нее верить, но это скорее всего фантастика. Будь у нас такая машина, — мечтательно продолжал он, — мы изучили бы историю нашего города и точно установили бы, кто построил замок на озере Подвальном. Мы могли бы наблюдать знаменитые исторические события — например, битву при Бородино…

— И участвовать! — крикнул Толя Гордеев.

Свистунов заржал, как боевой конь, и замахал невидимой саблей.

А Петр Ильич, сверкая очами, стал читать из Лермонтова:

— «Ну, был денек! Сквозь дым летучий французы двинулись, как тучи, и все на наш редут!..»

В те дни у нас в седьмом «А» вновь появился давно забытый откровенник. Раньше в нем без подписи оценивали друг друга, а теперь — Машину Времени.

«Такая машина — шикарная вещь. Лучше любых «Жигулей». Можно съездить на несколько лет вперед и достать все самое модное».

«А я бы из будущего привезла лекарства для неизлечимых больных. Вот!»

«Ну и дуры девчонки! Жить не умеют. Мне б такую машиночку, я б накупил билетов «Спортлото» и узнал бы, какие шарики выпадут в следующее воскресенье…»

«Нечестно, Жук! Я, Гордеев, заявляю тебе это как будущий офицер».

«Я бы ездил в будущее смотреть погоду и рассказывал бы телезрителям точный прогноз».

Это, по-моему, Свистунов.

А что напишу я, Саша Заец?

«Мне хотелось бы к бабушке. Она была очень хорошая, но я уже стал ее забывать…»

Вот такой откровенник ходил по классу, отвлекая нас от учебы.

Колотыркина раскрывает секрет

В конце мая моего брата показали по телевизору в передаче «Юные таланты». О Машине Времени не было сказано ни звука, — Вадик демонстрировал свою старую работу — кибернетического Филина.

— Эх! Каков успэх! — орал Филя с экрана. Прошлым летом он побывал на выставке в Тбилиси, и с тех пор у него кавказский акцент.

— Я верю, Вадим, — сказала красивая молодая ведущая, — что вы станете знаменитым изобретателем.

А Вадька, хоть и нахал, заволновался и ответил не своим голосом, что талант в нем открыл Див Дивыч из клуба «Архимед», который… которого… которому…

Это только со мной и моими товарищами Вадька не лезет за словом в карман.

После передачи снова пошли разговоры про Машину Времени. Кто и как о ней пронюхал, ума не приложу. Знали только брат и Див Дивыч. Даже мне, родной сестре, Вадя ничего не говорил, пока я не наткнулась во время уборки на его секретную тетрадь. В ней были расчеты и чертежи с поправками Див Дивыча. Я ни о чем бы не догадалась, если бы Вадька — тоже мне, конспиратор! — не написал на обложке печатными буквами: АНИШАМ ИНЕМЕРВ. А это шифрование задом наперед сейчас любой первоклассник знает.

После этого Вадька открутиться не смог. Я вытянула из него всю правду. «Расколола», как выражается наш папа, майор милиции.

Брат признался, что Машина Времени уже почти готова.

Он собрал ее по частям в одном месте, куда практически не ступает нога человека, и в воскресенье собирается испытать.

— Разрешаю тебе участвовать в испытаниях, — сказал Вадька. — Но при условии, что до воскресенья будешь держать язык за зубами.

Я обрадовалась, а потом вспомнила, что в воскресенье у моего звена культпоход. Мы договорились пойти в музей, который открылся в Замке. Жора Жук, как обычно, пробовал увильнуть, но я сказала ему пару слов. Придет как миленький! И вот те на — испытания…

— Вадим, — сказала я твердо, — в них будет участвовать все звено!

Брат зафыркал, завозмущался:

— Пионеров твоих там не хватало!

Но я напомнила ему, что «пионер» переводится как «разведчик», «исследователь». Так кому же, если не пионерам, стать первыми хрононавтами?

Тут Вадя почти сдался:

— Тебя, Катерина, не переспоришь. Только плюнь ты на этого Жору, а? Не бери! Уж больно он противный.

— Тем более надо взять! — возразила я. — Если плюнуть, он еще хуже станет…

Я упрямая. Вся в папу.

— Делай, как знаешь, — махнул рукой Вадим.

Четырнадцать порций мороженого

До Замка ходит пятый автобус. Вернее, до центрального пляжа на берегу озера Подвального. А Замок стоит на острове. Туда ведет длинный деревянный мост, на перилах которого чего только не вырезано…

Раньше мы думали, что наше озеро назвали в честь каких-то подвалов. Но Петр Ильич объяснил нам, что это заблуждение. «Не в подвале дело, — сказал он, — а в земляной насыпи, окружавшей Замок в старину. Такая оборонительная насыпь называется «вал». А озеро было под самым валом, потому оно и Подвальное».

Петр Ильич, наверное, прав, только лучше бы он этого не говорил. Мы так мечтали опуститься с аквалангом на глубину и найти там таинственные подвалы! Научник Дрозд даже книгу раздобыл — «Подводная археология». А теперь, выходит, нечего искать…

Но ближе к делу! В воскресенье после обеда я сел в «пятерку» и отправился к месту встречи нашего звена. В автобусе было жарко, как в бане. В спину мне упирались чьи-то ласты. Сплющенные пассажиры ехали молча и стойко, предвкушая купание в озере.

Звено собралось у ворот Замка, возле киоска «Мороженое». Последним пришел Ромка Свистунов и стал приставать к продавцу:

— Дядя, эскимо есть?

— Кончилось.

— А какое есть?

— Никакого нету.

— А когда будет?..

— Прекрати, — одернула его Катя. — Все за мной!

Она толкнула чугунную калитку, украшенную львиными мордами, и с видом бывалого экскурсовода повела нас в музей.

Музей был крохотный. Он помещался в привратницкой, где три года назад меня держали в плену Фокусник и Штопорыло. Испорченный телевизор куда-то убрали и на его место поставили рыцаря с алебардой. Не было и дырявой ширмы — в том углу стояли теперь стеклянные шкафы с экспонатами.

«Ятаган XV века. Подарен князю турецким послом», — прочитали мы возле сабли, похожей на полумесяц.

— Ух, сабелька, скажи?! — толкнул меня в бок Свистунов.

Мы еще долго ухали и ахали, разглядывая мечи и кинжалы, а Жук громко охнул, увидев клад старинных монет, найденный на территории Замка.

Одна Катя упорно молчала. Она все время посматривала на часы и вдруг стала нас торопить:

— Есть еще одно важное дело!

Мы пошли за ней во двор. Наш Замок уже много лет на ремонте. Посреди двора, сколько я себя помню, лежит ржавая бетономешалка, а с галереи свисает на длинной проволоке дырявое ведро.

Колотыркина направилась к юго-западной башне. «ВХОД ЗАПРЕЩЕН. ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!» было написано на двери мелом.

— Это для конспирации, — небрежно сказала Катя. — Не обращайте внимания.

По винтовой лестнице мы поднялись на самый верх. С башни был виден весь Замок и город за озером. Когда-то здесь расхаживал дозорный с мечом, а сейчас валялись битые кирпичи и стоял невзрачный дощатый вагончик серо-буро-малинового цвета. В таких обычно хранят на стройках лопаты и рукавицы. Окон у вагончика не было, а на двери висела непонятная табличка: