Сестра самозванца - Владимир Александрович Андриенко
– Но согласись, государь, что Ксения весьма красива. Лакомый кусочек.
– Здесь ты прав, пан.
– Тогда почему отправил в её монастырь? Пусть бы пока была при тебе.
– Мнишек настоял. Не мог отказать. Да и мало ли девок на Москве? Они все наши, пан Велимир.
Бучинский засмеялся шутке царя…
3
Москва. Кремль.
Вопрос о свадьбе.
Октябрь 1605 года.
На другой день на заседании малого государственного совета, куда пригласили казанского митрополита Гермогена и патриарха Игнатия, обсуждали царскую свадьбу.
– Я имею обязательства перед девицей высокого рода панной Мариной Мнишек! – сказал царь. – Все вы сие знаете, бояре и святые отцы. Намерен я отправить моего секретаря пана Велимира Бучинского в Самбор к воеводе и сенатору пану Юрию Мнишеку. Повезет он подарки, приличествующие царской невесте, и станет от моего имени просить руки панны Мнишек.
Митрополит Гермоген поднялся со своего места и, опершись на посох, сказал:
– Не делай того, великий государь!
Митрополит был высок и сух словно иссохшее дерево. Его густая седая борода доходила до пояса святителя. Глаза горели огнем. Было известно, что он среди противников брака царя с полячкой, но царь приказал пригласить его. Самозванец думал, что митрополита все же убедили его советники.
– Что сказал ты, святой отец? Ты против моей женитьбы на дочери воеводы Мнишека?
– И не только я, великий государь! Многие против брака государя с неверной католичкой. Ибо известно, что поведения сия девица …
Царь прервал митрополита:
– Ты говоришь о моей невесте! Оно особа знатного рода и твои слова могут оскорбить воеводу Юрия Мнишека.
– Церковь против католички! – упрямо заявил Гермоген. – Нет для неё места на русском троне!
– Но на этом троне сижу я! – вскричал самозванец. – И я решаю, кому сидеть рядом со мной!
– Пусть так! – громко сказал Гермоген. – Пусть ты решаешь сие, великий государь! Но тебя будет сочетать узами брака церковь! А церковь против католички!
В спор вмешался патриарх Игнатий, человек совсем иного склада, чем Гермоген. Игнатий был греком, и слащавая улыбка никогда не сходила с его лица. Он умел владеть собой и умел идти на компромисс.
–Митрополит Гермоген говорит об обрядах, великий государь. А обряды запрещают венчать католичку с православным. Но известно, великий государь, что панна Мнишек веры своей менять не собирается. И потому, святые отцы церкви нашей настаивают на крещении девицы Мнишек в православие, а лишь затем пройдет обряд венчания.
Гермоген снова сказал:
–Пусть вначале она откажется от поганого латинства! Пусть примет истинную веру – православие!
Царь хотел возразить, но в палату вошел Велимир Бучинский. Он знаком показал, что вести у него важные…
***
Бучинский принес послание от воеводы города Царицына. В нем говорилось, что появился среди казаков новый претендент на трон.
Царь удалился в свои покои вместе с Басмановым и Бучинским.
–Читай, пан воевода.
Басманов стал читать послание:
«И появился среди казаков яицкого войска человек некий именем Петр. Звал он их в поход на неверных турских людишек. И пошли они на многих судах на Волгу к городу Царицыну. По пути взяли сии мятежники три волжских городка. Начальных людей побили и к ним присоединились воровские людишки числом больше тысячи.
Предводитель воров именует себя Петром Федоровичем законным наследником трона Московского…»
–Что это значит? Какой еще Петр? – спросил царь. – Не было у царя Ивана сыновей по имени Петр.
–Но самозванец и не именует себя сыном царя Ивана Васильевича, – сказал Басманов. – Он именует себя сыном царя Федора Ивановича и Ирины Годуновой.
–Что за ерунда! У Федора, моего старшего брата, детей не было! Царица Ирина Годунова была бесплодна! И что сделал воевода? Читай далее!
Басманов продолжил:
«И тот вор именем Петр призвал людишек всякого звания присоединяться к нему. И ныне собралось в воровской шайке до шести тысяч бунтарей. И с теми ворами я ничего сделать не могу своими силами. Часть моих стрельцов к тому вору сбежали и пополнили его шайки.
А у меня ныне есть всего 400 стрельцов, да и те ненадежны. Жду присылки войск, пока мятеж не разгорелся…»
– И сие опасно? – спросил Бучинский у Басманова. – Неужели воевода не справится…
– У меня в Путивле было меньше людей! – вскричал царь. – А за спиной Годунова было и войско, и города, и крепости. И где ныне Годунов? А я в Москве!
– Пошли меня против сего вора, государь! – попросил воевода Басманов.
– Начать войну? – царь посмотрел на воеводу. – Нет. К чему сие приведет? Сам подумай. Бориска против меня войска слал. А там сей Петр в казачьем краю. И мы были в Путивле в казачьем краю. Коли там казаки, то и войско будет у сего вора. Разобьем его, а он сбежит. И снова соберет силы.
– Тогда что делать?
– Хитростью вора поймаем! – сказал царь.
Бучинский и Басманов посмотрели на царя.
– Надобно великого сокольничего боярина Пушкина позвать. Знаю я, что он важным делом занят, но надобно его сюда срочно привезти!
– Но что сможет Пушкин, чего не сможем мы? – спросил Бучинский.
– Тебе пан Велимир скоро ехать в Самбор! Того также откладывать нельзя.
– Но как быть с новым бунтом? У вора уже шеститысячное войско.
– Я признаю его, и мое письмо повезет Пушкин.
– Что за письмо?
– Я напишу самозваному Петру, что признаю его сыном Фёдора брата моего.
– Тебе, государю, писать вору? – удивился Басманов.
– Ничего. Пусть только на Москву приедет за почестями. Тогда посмотрим.
– Но за сие вероломство казаки против тебя, государь, бунт поднять могут.
– К тому времени в Москву придет мой тесть воевода Мнишек с наёмными солдатами. И тогда пусть поднимают свой бунт. Мы потопим его в крови! А пока тянуть время!
Бучинский и Басманов склонили головы в знак покорности своему государю…
4
Варшава.
Большое посольство.
Великие вельможи Речи Посполитой не позволили своему королю занять активную позицию против нового русского царя. Третьяк Огарков так и не дождался доказательств того, что самозванец изменил православной вере. А слухи не больше, чем слухи. В них можно верить, а можно не верить.
Василий князь Шуйский ждал от него бумаг с подписью самозванца. Но король тех бумаг не дал.
Сумбулов благодаря Вишневецкому сумел внушить вельможам, что новый царь Московский для Речи Посполитой важен.
Накануне большого приёма в королевском дворце Сумбулов посетил покои дьяка Огаркова.
– Василий Андреевич! Прошу проходи. Давно ты не заходил ко мне. Словно и не разом мы с тобой посольство правим.
– А оно так и есть, Третьяк Власыч. Разве мы заодно?
– А разве нет? Мы посланцы державы Московской.
– Не видать, чтобы ты за интересы державы радел,
