Отрадное - Владимир Дмитриевич Авдошин
– Скажите, какая у нас сейчас война и на какой границе? Мы им помогаем или вместе воюем? И как ехать на эту войну? Далеко? И за что они там борются?
Ну и латинский язык, конечно, учила. Студенты смеялись: ди таблетка – таблетка, ди табуретка – табуретка.
Готовилась, в общем, ответить в военкомате после медучилища.
Глава 4. Ксеня настаивает на дружбе
Два раза молодой человек в Медцентре задирал ей юбку и молчал. Один раз ездил на смотрины к своей провинциалке. Она провожала его. Мало ли, как там сложится, а у нее тоже чувства и тоже много вложено. Она надеялась на свою планиду. А далее не знала, как быть. Чего-то он стал сторониться её.
– А ты к себе пригласи, – сказала старшая двоюродная сестра. Простая такая.
– Это не скромно.
– А если у тебя насморк и ты дома – очень даже скромно. Ты ведь навещала его? Навещала. Пусть и он тебя навестит. Я даже берусь позвонить ему и напомнить: «Как тебе не стыдно! Видишь, что человека нет на рабочем месте и не интересуешься? И не навестишь его?»
Любила старшая двоюродная сестра приехать в свою родовую деревню, в которой она ни дня не жила, а поучать сестру – хлебом не корми. В любовных делах продвинутая, как же, городская!
Лучше бы ей помолчать, но очень уж остра была на язык, не утерпела. Не с кем ей было эту проблему обсудить. Оставила её любимая верная подруга. С ней она всю школу прошла и после школы душа в душу они работали на родной мебельке. Фабрика такая была в их городке. Выпускали на ней трехстворчатые шифоньеры с зеркалом. Мечта каждой девушки – получить такой шкаф в качестве приданого. Были они в цехе лакировки готовых дверок. И Ольга любила эту работу за то, что доводила дверцу до блеска и совершенства. Виделось ей в этом свадебное торжество. Сюда – костюмы и платья, сюда – маленькое, детское, а уличное – вниз.
Она думала, что с подругой всё хорошо. Они еще с молодыми людьми из сборочного цеха пикировались. Но вдруг подруга приходит и говорит тихонечко на ушко:
– Ты знаешь? Мне Прокопий Булатович предложение сделал.
– Ну да, старый хрыч! Молодую захотел? – ответила Ольга ей в прежних, критических тонах, привычных для них.
А подруга вдруг обиделась.
– Как ты смеешь о пожилом человеке так говорить? Ну да, в годах. Зато обязательный и порядочный. Обещал меня перевести в ОТК, со штампиком ходить. Пришел, оглядел шкаф, всё нормально? Поставил штамп – и вся твоя работа. Может, мне надоело лак весь день нюхать. У меня от него голова болит! Пообещал, если будет ребенок, то он наймет няню, чтоб мне самой не сидеть. А так же поклялся, что никаких абортов не допустит.
Так и потеряла Ольга подругу. Ушла она из мебельки. Больше они не дружили. Да, хороша молодость. Не то, что детство. Однако уже потери есть: одно неловкое слово – и нет подруги. С кем же теперь обсуждать любовные истории, как не с двоюродной сестрой?
– Это всё запросто, даже не думай! – затараторила Ольга в ответ на Ксюхино нытьё. – У нас в Жуковском – городе лётчиков, между прочим, – все девки так живут. Какой летчик нравится – такого и выбирают и живут с ним на полную катушку. А когда забеременеют – ставят условия: сейчас делаю аборт, а если вторая беременность – женишься без разговоров. И распрекрасно в течение следующего года беременеют, и он уже никуда не девается. Потому что он честный человек, дал обещание. В общем, мы с тобой договорились. Я ему звоню, накачиваю, он к тебе приезжает, и у вас всё нормально. Как действовать дальше – я тебе объяснила. И последнее. Решила – не отступай! Не отступай! Всё, я пошла!
Позже Ольга перезвонила.
– Заупрямился! Да не на такую напал. Не отставала я от него – езжай, да и всё. Сказал, что приедет. Жди! – и она положила трубку.
В общем, растерялась Ксения, не верила. Кажется, приедет и что-то ужасное случится. Казалось, кинется, как зверь, и растерзает. И будет с ней что-то странное, и она не будет знать, что делать. А ещё мучилась она тем, что не решила – нарядиться или нет, сидеть за столом или наоборот – ничего не делать и как бы до последнего не знать, что случится.
Так и осталась она стоять у окна в халатике, когда мелькнула сбоку тень в окне и послышались его шаги. Открылась дверь, и он с порога спросил: был ли врач, есть ли температура, лечилась ли сама и чем?
Она молчала. И вдруг – она даже не ожидала – он развернулся и побежал прочь из дома.
– Ничего, – всё так же жестко улыбаясь, говорила старшая сестра на следующий день. – Боится, вот и всё. Ничего странного.
Хочется и колется. Его толкает что-то к женщине, а он со своим мужским одиночеством не может расстаться. Помогать малому нужно, что тут понимать! Без помощи – никак! Да они все такие. Все – маменькины сынки. Чего ты тушуешься? Привыкли, что мать всё на тарелочке подносила. Думали, что так всю жизнь будет. Ан нет! Лафа кончилась! Бери всё в свои руки и не далее как восьмого марта устраивай ему половую встречу.
Глава 5. Свадьба Ксении
Я считала, что жених должен сам устроить всё для свадьбы. Тем более, что я это заслужила таким страшным образом – абортом. Но он не сделал ничего. Машину не заказал, гостей не назвал, цветов не купил. Нехотя, из-под палки, отдал паспорта работнику ЗАГСа. Своей матери – и той! – сказал в самый последний момент, так что она и переодеться не успела. Была дома в мужской рубахе, в ней и пошла.
– Куда идти-то?
– Куда-куда – в ЗАГС, расписываться. Свидетелем пойдешь.
Жадничал или стеснялся – я не знаю. Будущая свекровь всё бубнила по дороге, что она не успевает за нами и что с бухты-барахты свадьба не делается.
А он ей в ответ:
– Если готовиться – то и вообще не пойду. И так иду в омут головой, пока настроение есть.
Свекровь опять:
– Нет, не делается так! Так не делается! Я и Лёве говорила (будущему свекру) – поедем, узнаем, может быть пополам с Шурой (будущей тещей) всё организуем.
– Ещё чего! Тогда пусть чемодан свой берет и катит отсюда с
