Над Нейвой рекою идем эскадроном - Олег Анатольевич Немытов
– А на этом листе напиши всю свою биографию, как оказался у белых… и прочее. Пока мы завтра воюем, посидишь под арестом, а вернёмся – решим, что с тобой делать! И мой тебе совет: если ты нам поможешь, то поступай к нам добровольцем! Конечно, я могу тебя и отпустить, но куда ты доберёшься без документов? До первых заградотрядчиков…
Роман уже слышал о таких отрядах. Формировались они из латышей и матросов, и шли позади наступающих красноармейцев. Если те драпали в тыл, останавливали их пулемётным огнём.
– Или до первой комендатуры. А так скажем особистам, что ты добровольно перебежал к нам перед боем, помог, документы тебе сделаем. Особисты проверят твою биографию, и полетишь ты домой, после нашей победы истинным красноармейцем, а скорее, раз ты офицер, красным командиром! И будешь жить в полном почёте. Я правильно говорю, Егорыч?
– Точно так, Чеслав Зосимыч! Ведь это же наш труженик, из мобилизованных! Так похлопочем, вы уж не сомневайтесь, если всё сегодня сложится, и вы нам сказали правду, – подтвердил комиссар.
Но офицер спросил, замявшись:
– То есть вы мне предлагаете воевать со своими?! Стрелять в своих вчерашних товарищей! Среди них тоже немало мобилизованных, таких же, как и я, горемычных…
– А у тебя нет другого выбора! – уже погрубевшим тоном перебил его Говорковский.
– Подожди, Зосимыч! Зачем же «нет» сразу?! Он специалист! Техник по связи. Как раз технических военспецов нам не хватает! Ведь ты по связи у беляков работал? – спросил Иван Егорович.
– Да! Да! По связи я могу, я и в германскую как связист обучался!
– Ну вот и договорились! А сейчас пусть его накормят и под арест до окончания операции.
С нарисованного прапорщиком плана сделали ещё две копии, и командир дивизиона один экземпляр дал вестовому и отправил аллюром три креста[58] к лётчикам, а с третьим послал своего ординарца к артиллеристам:
– Пусть завтра всё переколбасят на том берегу! Тогда мы атакуем.
Ночью Роман почти не спал. Только чуть вздремнул и проснулся. Первый раз ему предстояло, командуя регулярным подразделением Красной армии, хоть и всего лишь взводом, атаковать подготовленные укреплённые позиции противника, и при этом постараться сохранить своих людей. Это будоражило его разум…
Но вот и побудка. Забрезжил рассвет, и всё пришло в движение. Красноармейцы, выводя и седлая лошадей, стали готовиться к форсированию реки. Плотный утренний туман окутывал Тобол. Но когда он стал рассеиваться и от него остались одни только клочья, покрывавшие отдельные участки берега, страшные удары сотрясли землю. Это ударила стоявшая в шести верстах в тылу тяжёлая артиллерия. Над головами пролетели несколько самолётов, устремившихся к противоположному берегу. Федорахин с бойцами наблюдали, как на том берегу вздыбилась земля.
– Хорошо перелопатят! Пожалуй, нам их только добивать придётся! – сказал один из бойцов.
– Да, грамотно стали конницу использовать. По назначению, а не как раньше на укрепления вместо пехоты бросали, – ответил другой красноармеец.
– Конница всегда бросалась на рассеянного убегающего немца, а не на сидящего в окопе за пулемётом, – сказал ещё кто-то.
Когда орудийная канонада начала стихать, появился кривоногий и угловатый командир эскадрона Безбородов, видимо, от Говорковского. Роман ещё не успел с ним как следует познакомиться – тот был не слишком общительным: отдаст приказ, проверит лошадей и уйдёт в свою землянку. Он и разрешение-то в прошлый раз на отправку в разведку и за языком дал Роману одним кивком головы. «Что за командир… – думал Федорахин. – Явно, что не из унтеров, может, партийный какой или из солдат комитетчиков». Безбородов, появившийся перед сотней, приказал рассыпаться в лаву и, приготовившись, ожидать команды.
Команда тотчас же последовала, не заставив себя ждать. И сотня на рысях устремилась к реке. Кони, подгоняемые шпорами всадников, нехотя вошли и погрузились в воду по грудь. Кое-кто поплыл, но место здесь было бродное, и в основном весь эскадрон успешно завершил переправу. Но предположение бойцов о полном уничтожении противника артиллерией и авиацией не вполне оправдалось: когда кони выносили бойцов на берег противника, их встретил не шквальный, но все же плотный огонь. Несколько лошадей и всадников попадали на сырую болотную землю. Роман окинул взглядом своих бойцов: из них никто не пострадал. Не останавливаясь, он со взводом вознесся на крутой взгорок. Вот уже и первая траншея противника, но она оказалась уже опустевшей, стреляли откуда-то сбоку. Он приказал идти вперёд ко второй указанной пленным полосе обороны. Вскоре заняли и её.
Справа не отставал взвод Фёдора Крюкова, и ещё часть третьего взвода также шла чуть левее. «Что делать дальше, где командир эскадрона?» – подумал Роман. В это время появился сам Говорковский.
– Убит ваш командир! Прими пока временно командование! – бросил он Федорахину. – И вот что: мы-то свою задачу уже выполнили, а у соседей плохо, не дали им переправиться! Если они там застопорятся, с флангов весь огонь на нас перенесут, а поэтому заворачивай сотню и, как хочешь, любой ценой, сбей беляков с их позиций!
Завернув коня, комдив унёсся на левый фланг, где ещё шло жаркое сражение.
– Фёдор! Спешься здесь со своими и бери полвзвода Пивоварова. Когда мы зайдём с тыла, атакуешь их левый фланг пешим строем! Остальные за мной!
И полсотни устремились вперёд. Роман на свой страх и риск повёл свой отряд в глубокий обход. Повсюду попадались солдаты отступающего противника, бегущие кучками и поодиночке. Но никто из них и не думал отстреливаться от догоняющих и обгоняющих красных конников. Федорахин, в свою очередь, отдал приказ не трогать отступающих, не тратить на них время. Вспоминая план, начерченный пленённым прапорщиком, он старался правильно рассчитать, где свернуть вправо, чтобы выйти на артиллерию противника. «Хорошо всё же придумал Говорковский захватить перед самым боем языка, – подумал Роман. – Так, здесь большой куст акаций, ветряная мельница… Пожалуй, здесь!»
– Разворачивай! На галопе назад вправо! – закричал новоиспечённый командир эскадрона.
Не проскакав и полверсты, его сотня вышла на орудия белых. Как только выскочили на невысокий холм, Федорахин увидел само орудие и суетившийся возле него расчёт. Для артиллеристов было полной неожиданностью, когда сзади раздалось громкое «Ура!» и на батарею, как с неба, свалилась эта небольшая красная лава. Белые, недоумевая, как это могло случиться, подняли руки. А командовавший ими офицер выстрелил себе в висок.
– Разворачивай орудие, если жить хотите! – с угрозой прикрикнул Роман. – Помогите им, ребята!
Несколько спешившихся красноармейцев, спрыгнув с лошадей, подбежали к орудию. Тотчас же развернутая пушка плюнула смертоносным плевком в сторону
