Над Нейвой рекою идем эскадроном - Олег Анатольевич Немытов
– Я не пойму, Иван Егорович, что за отсебятину вы несёте красным бойцам? Где здесь марксизм? Где тезисы товарища Ленина?
К изумлению Федорахина, Сидинкин не то что не вздрогнул и не смутился перед начальством, а даже наоборот: его глаза зло сверкнули на политначальника.
– А вы знаете, товарищ полковой комиссар, что многие из них даже читать не умеют?! Даже церковных школ не кончали. До «Капитала» ли им Маркса?! Как им объяснить экономические формулы буржуазии да понятия всякие о стоимости? Если знаешь, как – давай, подскажи!
И полковой комиссар, сконфузившись, буркнул себе под нос:
– Надо подумать, посоветоваться, может, полковой ликбез какой организовать!
И пошёл прочь от костра, видимо, решив ещё не раз наведаться к командиру дивизиона.
Тем временем приближалось начало октября и день контрнаступления Красной армии. Белые в своём наступлении выдохлись, понеся потери и уже не получив подкрепления. Их ресурсы были вычерпаны, а остатки военных частей из бойцов, годных к службе, прятались по лесам, пополняя ряды партизан. Дальше Тобола они продвинуться так и не смогли. А красные войска, пополненные теперь свежими резервами, готовились, напротив, нанести контрудар, форсировав речную линию обороны противника.
В один из вечеров Говорковский собрал всех командиров в штабном блиндаже своего дивизиона и объявил им о наступлении, назначенном на раннее утро.
Во избежание больших потерь следовало захватить «языка», чтобы ещё раз узнать самые свежие сведения о противнике. Оно и понятно, полковая разведка работала почти каждые сутки, но непосредственно на участке его дивизиона Говорковский, бывший на германской войне разведчиком, хотел знать обстановку лично. А посему обратился к своему младшему комсоставу с вопросом, есть ли добровольцы, желающие вместе с ним сплавать на тот берег, чтобы осмотреться, а заодно и прихватить «язычка». Ведь неплохо лично удостовериться в том, как завтра вести своих бойцов.
Роман и ещё два взводных тотчас же вызвались идти с командиром.
– Смотри, Зосимыч, только чтобы полковой не узнал! А то и мне, и тебе хуже вражьих пушек начнёт нервы портить! – проворчал Егорыч.
– Не начнёт! Не узнает! По моим точным сведениям в дивизию уехал.
– Как знать, как знать… у него ведь, насколько я знаю, соглядатаи имеются!
– Да ну, Егорыч, среди наших нету!
– А всё же негоже, Слава, командиру дивизиона в разведку самому лазить. Тут комиссар прав: случись что – куды мы завтра без командира?
Говорковский рассмеялся:
– А ты, Егорыч, на что?! Да и не случится ничего ни со мной, ни с кем другим. Я как-никак на германской за «языков» Георгия получил! А та война была – не сравнить с этой. Пошли, ребята!
И он ткнул в точку на карте:
– Реку перейдём здесь. Глубоко, но плот уже приготовлен. А Егорыч нам по чарке самогону для сугрева приготовит, как вернёмся!
И они вчетвером пошли вдоль берега. Вскоре как из-под земли перед ними вырос боец и молча указал на прибрежные камышовые заросли, где вплотную к заболоченному берегу стоял небольшой плот. Говорковский почти беззвучно спросил красноармейца:
– Когда на воду спускали, с того берега никто не мог увидеть?
– Спускали, когда уже стемнело, – тихо и уверенно сказал разведчик.
Впятером прилегли на плот и, оттолкнувшись длинным шестом, наискосок погребли к противоположному берегу. После того как плот уткнулся в такой же заболоченный противоположный берег, его аккуратно, как могли, подтянули в кусты береговой поросли. Делали всё почти бесшумно, хотя Роману чудилось, что их все равно слышат. Затем по взмаху руки Говорковского ползком двинулись вперёд.
У неглубокой траншеи замерли. Где-то слева блеснул огонёк. Вскоре красноармейцы разглядели две фигуры, медленно идущие по дну траншеи. Один нёс катушку с проводом. «Связисты», – понял Роман. Когда те поравнялись с разведчиками, Говорковский, окинув взглядом окрестности, скомандовал «вперёд» и первым прыгнул сверху. Всё было кончено в считанные минуты. Одного связиста, оказавшегося прапорщиком, скрутили, засунув в рот кляп. Второго солдата один из разведчиков, пытаясь оглушить, отключил, и тот не двигался. Его решили оставить. Офицера волоком дотащили до плота. Но тут вышла незадача: из-за пленного плот погрузился в воду, и бойцам уже не хватало места. И Роману, и командиру пришлось плыть по холодной октябрьской воде, держась за края плотика, на который был положен связанный пленник.
– Ничего, товарищи красноармейцы! Готовьтесь к завтрашнему наступлению. Утром начнём форсировать реку, плавсредств на всех не хватит, а посему двинемся вброд! – говоря с лёгким акцентом, «обрадовал» своих подчинённых Говорковский. – Там Егорыч самогончик для нас приготовил, так что согреемся…
Выйдя на берег, тотчас же скинули одежды, растёрлись, и, предварительно развязав пленного, бросились бегом вдоль берега к командирскому блиндажу. Видимо, на том берегу услышали движение, и застрочил наугад вражеский пулемёт. У блиндажа их действительно с поллитрой самогона ждал комиссар. Разлили всем поровну, не забыв пленного. Командир не откладывая, сразу же приступил к допросу.
– Итак, господин офицер! Вы догадываетесь, где вы сейчас находитесь, и понимаете, что мы сейчас будем решать вашу дальнейшую жизнь?
Прапорщик, с минуту помолчав, коротко, но чётко сказал:
– Да.
– Где вы родились, где крестились и так далее – нам это без разницы, на эти вопросы вы будете отвечать в особом отделе, если до него доживёте. У вас есть семья? Дети?
– Да, – кивнув, тихо ответил пленный.
– Где они сейчас живут?
– В Перми. Не успели эвакуироваться.
– Прекрасно. В случае чего это облегчит вашу проверку. Вы хотите вернуться к своей семье живым, не так ли?
– Кто не хочет… – опять коротко, с печалью в голосе проговорил офицер.
– Я вам гарантирую, что вы сразу же отправитесь к семье, а не в особый отдел, если вы нам поможете! Завтра мы начинаем наступление, точнее уже сегодня утром. Могут быть большие потери с нашей стороны. Вот вам лист бумаги, нарисуйте нам план обороны на этом участке, где мы вас захватили, обозначьте пулемётные гнёзда, бомбомётные площадки и соответственно где артиллерия. Это правда, что орудий на нашем участке нет, даже порядка пяти вёрст?
– Да, правда. Орудия в тылу наших соседей, верстах в полутора от берега, – скороговоркой ответил теперь уже бывший белогвардеец.
– Вы из штурмового полка сводной дивизии?
– Да.
– А кто у вас соседи?
– 18-я дивизия, 69-й полк.
– Ты из каких будешь? Из рабочих или из крестьян? – вставил своё слово комиссар.
– Я лесной техник у нашего лесозаготовителя, в Усолье Пермской губернии.
– Покажи руки! – продолжил Сидинкин.
– Ого! В мозолях! – сразу же воскликнули присутствующие младшие командиры.
После того как прапорщик
