Рушатся берега - Нгуен Динь Тхи
— Вы уж сами решайте между собой денежные вопросы. Я ведь в делах ничего не смыслю! Что же вы, господин Кхань, не допили свой бокал?
Кхань, прищурясь, посмотрел на женщину.
«Не смыслишь? А у самой на уме одна коммерция. И туда же — притворяться!.. Да если бы не была ты такая... меньше чем на восемь процентов, дорогая, я бы не согласился. Ну, да бог с ними, с двумя процентами, ради таких глаз потерять их не жалко».
Куанг Лой вдруг повеселел.
— Я могу вам сейчас показать контору. Впрочем, дорогая, проводи сама господина Кханя, а мне нужно заглянуть в коммерческое бюро.
Кхань откинулся на спинку кресла.
— Благодарю вас, но сегодня не могу, дела. Завтра утром, если угодно, я приеду прямо в контору.
— Вы, наверное, пробудете некоторое время в Киен-ане?
Куанг Лой подмигнул советнику. В Киен-ане жила любовница Кханя, которую Куанг Лой сосватал депутату еще в первый его приезд в Хайфон. В ответ Кхань улыбнулся и мысленно сравнил свою любовницу с женой Куанг Лоя, сидевшей напротив; этому толстяку Лою чертовски повезло! Нет, Кхань тоже подыщет себе такую же молодую, изящную и с коммерческой жилкой.
— Скажите, господин Кхань, как у вас там в провинции? В Хайфоне они совсем обнаглели. Разбрасывают листовки, недавно повесили флаг над воротами рынка.
— У меня, слава богу, еще ни один не поднял голоса.
— Май Синь сообщил мне, что какой-то Кхак из вашей деревни орудует сейчас в Хайфоне.
Депутат обиженно вскинул голову.
— Он не из моей деревни, он из Тям.
— И представьте, он оказался здесь коммунистическим главарем. Но за ним уже установлено наблюдение. От нашей полиции не уйдешь!
— Хм... Я думал, он просто сбежал, а он, оказывается, тут верховодит! Отчаянная голова!
— В этом месяце они отмечают годовщину смерти своего патриарха — какого-то русского... И наша тайная полиция хочет их накрыть всех разом!
Кхань поднялся и стал откланиваться. Хозяева проводили его до машины. Прощаясь, жена Лоя кокетливо улыбнулась.
— Так я жду вас завтра в конторе.
— Да-да...
Машина тронулась. Кхань оглянулся. «Ну что ж, господин Куанг Лой, на новом деле ты сломаешь себе шею! Рано или поздно печь Май Синя погаснет. Уж слишком много это дело требует денег! А откуда они у вас? Так что контора по скупке и продаже металлолома через год будет у меня в руках. И вполне возможно, вместе с хозяйкой!..» Кхань потер свои мягкие руки и покрутил ус.
— Шофер! На улицу Поля Бера! В ателье! Может быть, удастся подыскать что-нибудь подходящее госпоже...
Машина резко затормозила, развернулась и покатила обратно в Хайфон.
XIX
По поручению Партийного комитета Северного Вьетнама Тхиет и Кхак провели в Куанг-иен конференцию представителей трех провинций, входивших в зону Б. Конференция обсудила вопросы создания новых партийных организаций и организаций антиимпериалистического фронта в сельских и особенно горных районах, так как эти труднодоступные места могут в дальнейшем стать опорной базой всего приморья. Конференция приняла резолюцию об укреплении рабочего движения в Хайфоне, о создании партийных организаций среди солдат, матросов и в рабочих батальонах, предназначенных для отправки во Францию, об усилении антивоенной пропаганды в армии. По решению конференции газета «Искра» становилась органом краевого комитета и должна была распространяться во всех трех провинциях.
После конференции Тхиет остался в Куанг-иене помочь местному партийному комитету в организационных вопросах, а Кхак отправился в Хайфон. Приближались годовщины смерти Ленина, Либкнехта и Люксембург, нужно было подготовиться.
К концу января тайная полиция сбилась с ног, каждый день она устраивала облавы, обыски, повсюду расставляла свои невидимые сети. «Типография» Лапа работала круглосуточно. Был выпущен специальный номер «Искры» — теперь уже «органа Коммунистической партии Индокитая приморского края» — на четырех страницах, тиражом семьсот экземпляров. Лап потратил целый вечер, срисовывая с фотографии портрет Ленина для этого номера. Кхак подготовил статью, в которой кратко изложил основные тезисы теории ленинизма. Лап отпечатал статью и несколько тысяч листовок и плакатов. Все это тут же отправлялось на места. Каждый день, едва смеркалось, к переправе Бинь являлся слепой певец. Он уже примелькался агентам и не вызывал подозрений. Из Хайфона он возвращался обычно часам к десяти вечера. В последнее время у него появилась миловидная «жена», которая шла впереди и несла под мышкой футляр с каким-то музыкальным инструментом, в руке у нее была палка, за другой конец которой держался слепец. Ну как тут агентам было догадаться, что «жена» слепого певца — работница Гай, недавно уволившаяся с цементного завода, а футляр набит революционной литературой.
Наконец наступил день двадцать первого января — годовщина смерти Ленина. День этот прошел спокойно, на улицах было тихо. Чтобы ввести в заблуждение тайную полицию, горком принял решение все мероприятия, связанные с годовщиной, перенести на двадцать пятое.
Накануне Кхак прибыл в Хайфон. В последний раз он встретился и переговорил с каждым из ответственных за мероприятие, тщательно проверил и уточнил план распространения листовок, вывешивания плакатов, лозунгов и флагов в различных районах города. Кхак связался также с Хаем, матросом с «Меконга», который с нетерпением ждал листовок и газет. Хай представил Кхаку своего друга, солдата из лагеря Буе. Они условились снова встретиться вечером следующего дня в пагоде, что стоит на дороге в Тхиен-лай.
Было уже темно, когда, покончив с делами, Кхак пришел к Ан. Они немного поговорили, потом Кхак прилег отдохнуть. Он велел разбудить его в полночь, но ни в коем случае не зажигать огня.
В эту ночь Кхак решил посмотреть, как проявит себя в деле Мок. Он предполагал перевести Мока на нелегальное положение, чтобы целиком использовать на партийной работе. К бригаде Мока был прикреплен Конг. Этот Конг вызывал у него какую-то смутную тревогу. Не давала покоя мысль: как проверить этого человека? Но усталость взяла свое и скоро он заснул крепким сном.
Едва Ан коснулась руки Кхака, он тут же открыл глаза. В доме было темно. Ан молча взяла его за руку и повела к двери. Он почувствовал, что рука девушки дрожит. Он осторожно высвободил свою руку и ласково похлопал Ан по плечу.
— Будь осторожен... — едва слышно прошептала она.
Кхак бесшумно выскользнул из дома, повесил на плечо плетенку и быстро зашагал по улице. Когда он дошел до французского кладбища, расположенного за центральным госпиталем, навстречу ему от дерева отделился человек с велосипедом.
— Как дела, Мок?
