Над Нейвой рекою идем эскадроном - Олег Анатольевич Немытов
После общего приветствия первым обратился к пришедшим офицерам Черепанов, явно стремясь взять инициативу в свои руки.
– Что, господа офицеры, знать, припекло, раз мира просить пришли?
– Припекло не припекло, а кровопролитие между земляками нам ни к чему, об этом и пришли договариваться.
– То есть как? Не хотите кровопролития – переходите к нам вместе с вашими подчинёнными, сдавайте город. Только не надо терять время на разъяснение нам верности присяге и прочее. Знаем мы эту верность!
Но тут, слегка толкнув Черепанова в бок, что не ускользнуло от глаз Евгения, вмешался Александр Коробкин:
– Хорошо, какие будут ваши условия перемирия или нейтралитета?
– Вы не вступаете в город, действуете где-нибудь за пределами нашего района. Если же вы появляетесь в нашем районе, то мы, конечно, будем обязаны реагировать. Вот и всё.
– А теперь послушай наши условия! – сказал Черепанов. – Вы немедленно выпускаете всех арестованных и не предпринимаете против нас никаких действий. И готовите город к сдаче наступающей Красной армии. – На последнем Герман сделал особое ударение.
– Мы не можем выполнить таких требований! Если мы это сделаем, тогда мы не власть и не офицеры, нас тут же упекут в окопы, а вместо нас пришлют других, вот и всё, – подытожил Виктор Иванов.
– Тогда, поручик, и нейтралитета нет, и мира тоже нет! – отрезал Черепанов.
Боясь, что переговоры окончатся ничем, быстро затараторил Таланкин:
– Ну, войдёте вы в город, ну, бежим мы из города – и что?! Нас отправят в окопы, как не справившихся со своими обязанностями. Но Алапаевска вам все равно не удержать, бросят против вас воинские части, следующие к фронту, прольётся кровь, но и это ещё не всё! Кто придёт на наше место? Снова хотите репрессий против ваших родственников? Ваши арестованные каждый день обеспечиваются обедами. Как известно, заболевший большевик Ветлугин переведён в больницу. С нашим уходом с ними ведь тоже могут расправиться!
– А как станут подходить к городу ваши, мы их выпустим, – хватаясь за последнюю нить, договорил за Таланкина Иванов.
– Хорошо, мы посовещаемся! Выведите их пока! – приказал комиссар.
Офицерам снова завязали глаза и молча вытолкнули из подземелья наверх.
– Ну, как мы их?! Здорово перетрусили господа офицеры! – При этом Герман чуть было не сказал «как я их»…
– Ты, Ефимыч, молодец, с места в карьер, взял быка за рога!
– А не начни я так, может, они на нас еще чем-нибудь давить начали, а так не до жиру!
И партизаны решили требовать освобождения и пропуска связных, ранее задержанных в Алапаевске. Через полчаса офицеров снова свели вниз. Теперь с ними говорил только Коробкин.
– Мы примем ваши условия, если вы немедленно выпустите троих человек. Это не алапаевцы, а приезжие из Самары. И снабдите их надёжными документами!
Таланкин понял, о ком идёт речь: это были задержанные им ещё в апреле, приехавшие из Поволжья подозрительные торговцы, следовавшие транзитом из Нижнего Тагила через Алапаевск в Ирбит. Председатель следственной комиссии сразу распознал в них связных, что было нетрудно, так как из Екатеринбурга на них были присланы все ориентиры. Евгений думал недолго. «А почему бы их не отпустить? Сведения, которыми они обладали, все равно давно уже устарели. Следствие по ним зашло в тупик, пусть убираются подобру-поздорову, а то, не дай Бог, ещё расстрелять когда-нибудь заставят».
И оба офицера согласились на то, чтобы арестованные волжане благополучно покинули Урал. Но тут, закашлявшись кровью, хрипло вставил свои требования до сих пор сохранявший молчание Мишарин:
– И вот ещё что: до остальных арестованных должны допускаться родственники с передачами и наши люди, в том числе и до больного Ветлугина.
– Хорошо, мы выполним и это ваше требование!
– Тогда по рукам, господа офицеры! – смягчившись, воскликнул командир алапаевских красных партизан.
Глава 17
Последние бои на алапаевском фронте
Как гром среди ясного неба обрушились на алапаевцев события июля 1919 года. Части 2-й и 3-й армий красных в упорных боях нанесли поражение Сибирской армии Радолы Гайды и принудили белых к отступлению, которое вскоре превратилось в бегство. Седьмого июля большевики заняли Пермь. И хлынули через Алапаевск эшелоны с беженцами, ранеными солдатами и отступающими частями, стремясь кружным путём прорваться на станцию Богданович, на Транссиб. Алапаевцев охватила паника. Даже те, кто не имел никакого отношения к белым властям, стали собираться вслед за отступающими. И забились все дороги, идущие на восток от города, подводами с нехитрым скарбом, конными с притороченными к сёдлам узлами и просто пешими с котомками за плечами. А в Алапаевск пришли приказы об эвакуации завода, его инженерно-технического персонала и квалифицированных рабочих. Наряду с заводом должны были эвакуироваться и другие учреждения: женская гимназия, городское училище и ремесленная школа, а также семьи офицеров.
Комендант Виктор Иванов выполнил данное партизанским командирам обещание: в один из вечеров приказал охранникам и надзирателям отправиться домой для подготовки своих семей к эвакуации, самолично открыл камеры и посоветовал арестованным, пользуясь моментом, уносить ноги. Ведь в город с фронта начинают прибывать отступающие части, а узнав, что в тюрьме пребывают большевики, окопные психопаты могут и шлёпнуть под шумок. Прапорщика Евгения Таланкина к этому времени отозвали в полк. Что касалось поручика Иванова, то и он не стал испытывать судьбу. Не дожидаясь приказа явиться в свою часть и не передав никому городских дел, вскочил на подножку одного из проходящих эшелонов, с которым и отправился на восток.
18-го июля в Алапаевск вошли последние отступающие в арьергарде части 7-й Тобольской дивизии с уланским Петропавловским полком. Моральное состояние этого воинства оставляло желать лучшего. Как офицеры, так и солдаты были растеряны, напуганы и озлоблены. Причём их злоба была направлена на всё и на всех. На красных, наступающих им на пятки, на население, в лучшем случае остающееся нейтральным к отступающей армии, а самое главное – на своё высшее начальство, у которого пятки сверкали уже где-то под Тюменью. А им, подчинённым, приходилось самим спасать себя и рассчитывать, соответственно, тоже только на себя.
К этому времени Красная армия заняла как Екатеринбург, так и Нижний Тагил, ближайший на западе к Алапаевску город. А авангардные полки особой дивизии остановились на станции Сан-Донато[54], что примерно в ста километрах от города. В этот же день начальнику 7-й Тобольской дивизии пришло сообщение со станции Егоршино от командования Воткинской дивизии, которая вела тяжёлый упорный арьергардный бой за эту узловую станцию. Командир дивизии просил о срочной
