Табал - Андрей Евгеньевич Корбут
Омид опустился на ложе рядом с кравчим, задумчиво потер лоб и сказал:
— Надо сделать так, чтобы место Джэхэна занял другой человек… Я назову тебе его имя позже.
— Аби-Рама слишком доверяет Джэхэну, — попытался воспротивиться этому решению Ардэшир.
— Ничего. Ты отправишь рабсарису пироги с начинкой. Завтра я тебе принесу их.
— Ты сошел с ума… Меня тут же заподозрят.
— Нет. Джэхэн умрет не сразу. Где-то через неделю-другую…
— Что ты передашь Ашшур-дур-пании?
— Пока ты послушен — ничего. Отдыхай, любезный Ардэшир.
Омид улыбнулся, низко поклонился сановнику и, пятясь, с самым покорным видом вышел из комнаты.
26
За две недели до начала восстания.
Столица Ассирии Ниневия
Ранним утром двадцать пятого дня месяца аддара резиденция Син-аххе-риба стала заполняться вооруженными людьми. Внутренняя стража была усилена втрое, подошла часть гарнизона Ниневии, снятая прямо со стен, личная свита Арад-бел-ита расположилась ближе к царским покоям. К полудню на дворцовой площади в боевом порядке выстроилась конница Аби-Рамы. Всего собралось свыше трех тысяч человек. Командовал всеми Бальтазар. У каждого входа, в галереях и тайных коридорах находились отряды тяжеловооруженных пехотинцев, застывших в ожидании приказа словно каменные изваяния.
Когда Шумун поинтересовался у Мардук-нацира, министра двора, к чему столько воинов, тот удивленно развел руками: в столицу съезжается вся ассирийская знать, неужели не стоит позаботиться о безопасности.
Спорить с этим было трудно. Три дня в Ниневию прибывали наместники, сановники и жрецы со всей Ассирии. Прямо с дороги торопились высказать царю величайшее почтение, кто посмелее — размещались во дворцах Ашшур-аха-иддина или Арад-бел-ита, обозначив таким образом свою преданность одному из царевичей; кто поосторожнее — в домах своих подданных, переехавших в столицу в поисках лучшей жизни или по службе.
Большой Совет начался сразу после захода солнца. В тронный зал допустили только тех, кто был достоин этой чести. Личную охрану и слуг оставили за порогом, проводили в комнаты с крепкими дверями, заперли, приставили стражу.
Арад-бел-ит стоял вместе с Набу-шур-уцуром по правую руку от трона, наблюдая за гостями, был сосредоточен и, как всегда, спокоен.
— Что с Ашшур-аха-иддином? — прошептал он на ухо молочному брату.
— Его дворец окружен. Он не решится приехать к отцу.
— Закуту у себя?
— Да. За ней следят две служанки, которым я всецело доверяю.
— Сколько людей у Шумуна?
— Две сотни. Но силы его разрознены, и в случае сопротивления мы быстро с ним покончим.
— Бальтазар не подведет?
— Я в нем уверен.
— Что станет для него сигналом?
— Одно твое слово, мой дорогой брат, — сказал Набу-шур-уцур, и, уловив нерешительность в речах царевича, добавил: — Другой такой возможности у нас не будет. Сегодня во дворце собрались все наши враги. Они напуганы и не способны к сопротивлению.
— Пусть начинает, как только мы оба покинем зал…
Все ждали царя. А еще перешептывались и гадали, почему не появился Ашшур-аха-иддин. Обида, нанесенная братом? Страх перед ним? Или все же немилость отца?
Син-аххе-риб же в это время в своих покоях разговаривал с Гульятом. О том, что ко дворцу стекаются войска, царю после полудня доложил Шумун. Тогда же и послали за туртаном, рассчитывая на царский полк. Но надежды оказались тщетными.
— Воины распущены по домам. Мне потребуется какое-то время, — оправдывался Гульят.
— Как такое могло случиться?
— Насколько мне известно, приказ отдал Ашшур-ахи-кар. Сам же он по распоряжению Арад-бел-ита три дня назад отбыл в Мусасир, чтобы увеличить численность царского полка вдвое.
— Кого и сколько человек ты можешь привести во дворец немедленно? — нахмурился Син-аххе-риб.
— Мой повелитель, ты знаешь, Арад-бел-ит меня недолюбливает и при каждом удобном случае пытается пнуть, как шелудивого пса, но я все равно не верю, что принц способен на подобное вероломство. Мардук-нацир утверждает, что усиленная стража во дворце лишь для того, чтобы попридержать в узде твоих чересчур горделивых сановников, — так почему бы нам ему не верить?
— О чем ты? Кому, как не тебе, знать, что на войне надо быть готовым к любым неожиданностям. Мне нужны все люди, которых ты сможешь привести во дворец, и как можно скорее. Арад-бел-ит мой сын… любимый сын, и именно поэтому я должен удержать его от опрометчивых поступков. А иного способа, чем показать силу, я не вижу.
— Я могу переговорить с Набу-дини-эпишей? Если снять солдат со стен города, уже через час у нас будет две тысячи воинов.
В разговор царя и туртана вмешался Шумун, никогда раньше не позволявший себе этого:
— Мой повелитель, я видел во дворце тех, кто должен сейчас стоять на стенах. Боюсь, наместник встал на сторону твоего сына.
Син-аххе-риб посмотрел на него с благодарностью и печалью.
— Тогда вся надежда на Санхиро, — немного подумав, сказал Гульят. — Его эмуку находится в Калху. Если послать гонца сейчас, к полуночи все пять тысяч конников будут во дворце.
— Тогда поторопись, мой добрый друг.
Син-аххе-риб вошел в тронный зал только час спустя, даже не взглянув на сына, — все в этом сразу увидели плохой знак, — был задумчив, потом, словно о чем-то вспомнив, посмотрел на Бэл-ушэзибу. И, заняв трон, сразу позвал астролога, чтобы спросить о настроениях, царящих среди жречества. Царь долго внимал его тихому голосу, стараясь ничего не пропустить, пока не пришел к выводу, что за всеми речами кроются лицемерие, осторожность и страх, и тогда оборвал этот длинный монолог одним взглядом. Потом спросил:
— Что говорят звезды, кто станет следующим царем — Арад-бел-ит или Ашшур-аха-иддин? И ждет ли меня счастливая старость в кругу семьи, где благодарные дети заботятся о своем родителе, братья живут в мире, а внуки боготворят своего деда?
Ком застрял в горле у Бэл-ушэзибу. Как угадать настроение царя? Кому отдать предпочтение? Старшему сыну или младшему? Или сказать правду, что было немыслимо?
Жрец ждал этого вопроса. Давно к нему готовился, сверял по звездам человеческие судьбы, пытался заглянуть в будущее. Он был уверен, что Син-аххе-рибу осталось жить недолго, Ассирию ждут хаос и войны, а его сыновья умрут еще молодыми. Оба и скоро… Но куда правильнее сказать царю то, что он хочет услышать, а еще лучше — что уже было однажды проговорено, и тогда его слова будут подтверждены, так или иначе, той же Закуту, которая обязательно узнает, о чем была эта беседа.
Он выжидающе посмотрел на Арад-бел-ита, с него перевел взгляд на Ашшур-дур-панию, и вдруг обжегся о взгляд Набу-аххе-риба, отчего сразу засосало под ложечкой.
После этого заговорил дребезжащим голосом:
— Звезды говорят, что ты будешь править
