Отрадное - Владимир Дмитриевич Авдошин
Сначала все вместе ездили на велосипедах, очень далеко, за десять километров. Там за Медвянкой был очень красивый закат. А когда мы приехали без нее, то настроение ушло, и оказалось, что нужно найти свое место-настроение. Поэтому мы залезли сначала в сад сталинской дачи (это только она могла залезть за яблоками в сад сталинской дачи), а потом, спустившись и пройдя Медвянкой, перешли на другую сторону Успенского шоссе и нашли там несколько заасфальтированных дорожек к усадьбам в орешнике. Метров 250–300 – совершенно идеальная обстановка гулять с велосипедом и объясняться в любви. Гуляй, пари, влюбляйся! А навлюбяешься – объяснишься. И вот в такое время, когда у меня уже было всё готово, мать увезла меня на море.
Будь у меня хоть малость ума, я бы понял: море – и объяснение в любви – несопоставимы. Объяснение в любви – это скоропортящийся продукт. Но я умел мечтать и умел оценить материны старания достать сыну мечту, и обрадовался поездке. Но, к сожалению, я забыл две обязанности. Ведь в шестнадцать лет ты уже имеешь две обязанности. Первая – предлюбовь. С ней в это лето впервые надо было что-то делать и делать безотлагательно. Для себя, отдельно от матери. И второе – онанизм, который нельзя принижать, отделять от предлюбви, считать чем-то постыдным, противопоставленным предлюбви, как будто одно – высокое и нужное, а другое – низменное и лучше бы про него забыть.
Когда я оказался на пляже, где в двенадцать часов дня сплошь были карапузы со своими молодыми мамами и бутылочками с сосками, принимающие строго по часам солнечные ванны, меня тотчас же кинуло в напрочь забытое. Я нырнул в теплую, как московская ванна, воду моря, и сразу захотел запретного, недостойного, низменного, о важности которого в будущем не хотел знать.
От безвыходности я решил резко уйти в море и там как-то себе это всё соорудить, даже не предполагая, что я кого-то этим зацеплю.
Отплыв довольно далеко, я начал это делать. Дома я решил, что это не нужно, а море – нужно, а здесь – море не нужно, а это нужно. И вот в таких амплитудах на меня несется на всех парах спасатель на лодке.
Сначала я думал – проплывет, да и ладно, я же ведь не тону, я умею плавать. Может, у меня какое-то дело тут? А он на меня прет да орет во все горло:
– Ты чего тут? А ну марш на берег! Мать твоя кричит – он сейчас утонет, его надо спасать, он что-то там себе придумал!
А чего я мог придумать? Я придумал, что мне любовное самоутешение не нужно, а мечта о море – благородна. А на море я понял, что предлюбовное самоутешение тоже нужно и от него не отделаешься. Ну, рукой отогнал понятно что, чтобы спасатель не насмеялся надо мной, и поплыл в обратную сторону.
Матери сказал:
– Пойдем в город! Слишком яркое солнце, надо вечером пойти купаться.
Из-за своей юношеской занятости я даже не подумал о том, что там, на пляже, остался материн электрик Колька, выкушавший всю бутылку и заснувший. Вот бы нам додуматься да разбудить его! Но я был так погружен в свой собственный сексуальный узус, что даже не подумал о нем. Да честно говоря, и не знал, что можно за два часа, которые он там пролежал, превратить свою спину в матрас.
Самонадеянно оставив предлюбовь дома, а взяв вместо нее некие алые паруса замыслов, предложенных матерью, но еще мутноватых, здесь я понял, что самоутешение не подойдет и очень серьезно задумался, чем его заменить.
Попробовал что-нибудь посмотреть. Но оказалось, в областном провинциальном городе смотреть нечего. Самому – нечего. Тогда мы с матерью стали спрашивать других людей:
– Что тут можно посмотреть?
Может быть, мы слишком молодых спрашивали или случайных, но никто нам ничего вразумительного не сказал. Выходило – смотреть нечего. Тогда мы с матерью начали спрашивать каждого, кто проходил мимо нас:
– Так есть тут что посмотреть или нечего?
Двадцатый спрошенный нами человек сказал:
– А как же! Тут очень много интересного.
От удивления я посмотрел, как этот человек выглядит. Это была моложавая старушечка с очень бодрым шагом, спортивно одетая и в белой шляпе а ля грузинские пастухи.
– А что же конкретно нам посмотреть?
– О! На это есть туристическая касса. Там вывешен прейскурант всех походов к достопримечательностям. Я только скажу вам адрес, а вы сами во всем разберетесь. Позволю себе только одно замечание, которые многие пропускают, а потом сильно жалеют: жемчужиной всех просмотров является озеро Рица. Но продают на это путешествие билеты за десять дней. И многие, не зная это, оставляют Рицу на последние дни, а потом железнодорожные билеты не позволяют им подождать несколько дней, когда совпадет десятидневка с календарным числом. Мой совет – возьмите сначала билеты на Рицу, а потом ходите в любые другие походы. Оно вам улыбнется, и вы успеете.
Придя домой ободренные, мы тут же увидели нашего горемычного Колю, не знающего чего делать с подушкой на спи не. Ну что делать? Пошли к хозяйке-абхазке, наверно она подскажет, опыт жизни у нее большой.
Сняв рубаху и посмотрев на вздутую спину, она сказала: идите на рынок, покупайте три литра кислого молока и два-три раза в день мажьте. За неделю-полторы должно пройти.
Получилось так: жили мы порознь, а мазали его сами. Часто пожилым женатым мужчинам такой вот любовный отпуск достается. Терпеть от пассии своей протирку вздутой спины – и всё. Ну и хватит про Колю, даже не смешно.
Глава 2. Танцплощадка
Я никак не мог согласиться на закрытую комнату с панцирной кроватью и нашим чемоданом, и в тот же вечер, уже один пошел в ночной город. Не нравился мне он днем, маленький какой-то и пыльный, никого на улице нет, кроме детей в колясках и диетических столовых для них, а вечером какая-то таинственная теплая тишина, повсюду стоят величественные магнолии, включившие свои лампы-цветы. Красивые молодые женщины в светлых нарядах под руку с молодыми людьми в пиджаках идут, как в Мекку, в од ном направлении – на танцплощадку.
Я догадывался, что на танцплощадке буду в одиночестве, но все равно ждал какого-то исключения.
И действительно, когда я подошел к танцплощадке, летнее кафе «Ветерок» было закрыто, но при нем почему-то сидел повар –
