Зимняя бегония. Том 1 - Шуй Жу Тянь-Эр
– Шан-лаобань такой очаровательный, вот они и не в силах со мной расстаться.
Чэн Фэнтай взял его за подбородок, покрутил его лицо из стороны в сторону и кивнул:
– Ага! И впрямь очаровательный.
Чем дольше глядишь на Шан Сижуя, тем сильнее он очаровывает.
Глава 23
Пока Чэн Фэнтай целыми днями развлекался на стороне, вторая госпожа находила себе развлечения дома – разумеется, намного более спокойные и однообразные, чем у её супруга. Даже после замужества вторая госпожа строго следовала наставлениям предков, никогда она не встречалась необдуманно с мужчинами другого рода, и развлекали её или свои же барышни и невестка, или же супруги и девицы из других семей.
Когда Чэн Фэнтай в этот вечер возвратился домой, шёл уже одиннадцатый час, а освещённая гостиная внутреннего двора полнилась весёлыми разговорами и взрывами хохота, угольная печь дышала жаром. Двое его сыновей и четвёртая сестра разулись и сидели на кане, соревнуясь в бросании шариков из клейкого риса с бобовой начинкой, столик был заставлен финиками, арахисом и леденцами – выигрышами в играх. Четвёртая сестра выходила победителем больше других, и кормилица, сидя на кане, чистила для неё добытые трофеи. Вторая госпожа, Фань Цзиньлин, Цзян Мэнпин и четвёртая наложница старшего господина Чэна сидели за столом и играли в мацзян, одетые по-домашнему. Четвёртая наложница надела ципао с оплечьем из белого песца. На второй госпоже было розовое платье старомодного маньчжурского кроя, а голову её украшал золотой феникс, чьи перья придерживали волосы на висках. Волосы Фань Цзиньлин же были завиты утюжком и заплетены в косу, она выбрала платье западного фасона, а на шее и в ушах был комплект из розового жемчуга. На Цзян Мэнпин было лишь шёлковое платье с длинными рукавами, но и этого оказалось достаточно, чтобы подчеркнуть её неброскую красоту. Каждая из них, в парче и жемчугах, с пудрой и румянами на лицах, источала приятный аромат, и каждая была по-своему изящна и грациозна. От этих изысканных красавиц, сбившихся в кучку, веяло нежностью и теплом, как от нагретого кусочка яшмы, однако Чача-эр с каменным лицом сидела подле второй госпожи, мрачно глядя на неё, словно умоляя о чём-то, но вторая госпожа знай себе играла в мацзян, заносчиво игнорируя её.
Чэн Фэнтай всегда вёл себя непринуждённо и благодушно, ни взрослые, ни дети не боялись его, и, когда он вернулся, все, поприветствов его возгласами «Старший брат» и «Зять», вернулись к прежним забавам, и не подумав поднять зад. Лишь вторая госпожа смерила Чэн Фэнтая холодным взглядом, не проронив ни звука. Чача-эр продолжила сверлить её взглядом, точно так же не замечая брата.
Чэн Фэнтай с улыбкой проговорил:
– Почему сегодня так оживлённо? Встречаете Новый год?
Цзян Мэнпин почувствовала себя неловко, привстав, она ответила, сгорая со стыда:
– Я, должно быть, докучала вам весь вечер, и в самом деле…
Едва завидев эту красавицу, Чэн Фэнтай тут же почувствовал прилив нежности и поспешно поднял руку, чтобы остановить её:
– Садитесь, пожалуйста! Садитесь! Двоюродная невестка у нас редкий гость! Разве это время, ещё так рано! Развлекайтесь в своё удовольствие, а я позже прикажу отвезти вас домой.
– В машине зятя нет нужды, – сказала Фань Цзиньлин, задрав голову, – второй брат заедет за нами.
Чэн Фэнтай подумал: «Твой второй брат наверняка увлёкся какой-нибудь красоткой и застрял у неё в постели, куда уж ему помнить о вас». Он остановился за спиной Фань Цзиньлин, взглянул на её кости и, наклонившись, сказал:
– Ходи красным драконом[133].
Фань Цзиньлин оттолкнула его:
– Зять! Не путай меня! Ты так все мои костяшки раскроешь!
Чэн Фэнтай сел в стороне и налил себе чаю. Вторая госпожа взглянула на него и со смехом сказала Цзян Мэнпин:
– Раз двоюродного брата сегодня нет дома, я хотела бы пригласить двоюродную невестку остаться у нас на ночь, поиграем в мацзян, поболтаем – пока другие развлекаются, нам тоже можно!
Цзян Мэнпин не поняла намёка, скрытого в словах второй госпожи, и несколько растерялась, а потом с улыбкой ответила:
– Чжисинь сейчас вовсе не гонится за наслаждениями, сегодня вечером он отправился в Тяньцзинь расследовать одно дело.
Вторая госпожа сказала:
– Двоюродный брат – хороший человек. Не то что мой младший брат: ни братья, ни сёстры, ни старые наложницы – ни до кого ему нет дела, ни до старших, ни до младших. Только знай себе развлекается в городе, уж не знаю, чего там снаружи такого хорошего. Хоть она и сказала «младший брат», однако её пронизывающий взгляд обратился на Чэн Фэнтая. Тот подумал: «Снаружи и правда есть кое-что хорошее, что привлекает людей!»
Изначально вторую госпожу не очень-то беспокоили его похождения, однако последнее время он и впрямь отлучался из дома слишком часто, и вторая госпожа была несколько этим недовольна, к тому же она стеснялась высказывать это лично. Значение её слов поняли и четвёртая наложница с Фань Цзиньлин, даже служанки и кормилица, присутствующие в комнате, лишь Цзян Мэнпин так ничего и не сообразила, и в этом они с Шан Сижуем и впрямь были точно парочка шицзе и шиди.
Цзян Мэнпин улыбнулась:
– Брат Лянь ещё совсем молоденький, всё никак не может успокоиться. Дождитесь, пока он женится, тогда и остепенится.
Вторая госпожа ответила:
– Это вряд ли, на него нет управы… Если только отыщется невестка, которая сумеет сладить с ним, а иначе его жене придётся молча сносить обиды. Его с детства избаловали, вот он и вырос эдаким барчуком. Кроме выпивки и развлечений, ничего и знать не хочет!
Чэн Фэнтай подумал, что, если вторая госпожа продолжит говорить, её речам не сыскать конца, она способна два часа кряду указывать на тутовник, а бранить акацию![134] И решил её прервать:
– Ай! Чача-эр, что такое? Чего ты недовольна? Расскажи-ка братцу.
Склонив голову, Чача-эр ничего не ответила Чэн Фэнтаю.
Вторая госпожа бросила, не подумав:
– И ты только решил поинтересоваться у неё! – Едва сказав это, она тут же поняла, что заговорила слишком уж резко, при посторонних подобный тон неуместен, и тут же смягчила голос: – Третья сестра хочет пойти в школу, а я не согласилась отпустить её.
При этих словах Чача-эр нахмурилась:
– Невестка, два моих племянника уже могут ходить в школу…
Вторая госпожа ответила:
– Они мальчики, а ты девочка.
