Табал - Андрей Евгеньевич Корбут
Здесь, как всегда, было людно. Кутили торговцы, ремесленники, общинники, сновали продажные женщины, дешевое пойло лилось рекой, сыпались грязные ругательства.
Шумун бывал здесь часто. Но едва ли местные завсегдатаи догадывались, кто этот человек на самом деле и кому служит, тем более что царский телохранитель, направляясь сюда, одевался скромно и обходился без украшений. К нему давно привыкли, да и он знал многих в лицо, всегда приветливо кивал в ответ, если с ним здоровались. Но это не значит, будто он не подмечал того, что происходило вокруг.
— Рамана, ты сошел с ума — замышлять такое, — тихо говорил кто-то за его спиной. — Нас всех убьют!
— Брось. Все мы смертны, — еще тише произнес второй голос. — И когда мы умрем, то ничего не будет. Ни пива, ни шлюх, ни этой таверны… Чего я хочу — чтобы у меня всего было вдоволь. Сейчас, пока я жив… У нас никогда не будет столько золота, сколько нам обещают за это дело.
— А кто он? Ему можно верить?
— Царский сановник. Или жрец. Откуда я знаю. Думаешь, он назвал свое имя?! Все, что мне надо знать, — могу я рассчитывать на твоих людей или нет?
В дверях таверны показалась Шели, посмотрела на Шумуна, а он и виду не подал, что узнал ее.
Молодая женщина, смутившись от такой холодной встречи, — обычно он сразу вставал со своего места, подходил к ней, брал за руку и они шли наверх, в снятую комнату, — немного растерялась и замерла на пороге…
«Дружба и согласие длились недолго.
Однажды коршун отобрал у котенка кусок мяса и отдал его своим детям.
Тогда кошка дождалась, пока коршун улетит из гнезда, вскарабкалась по стволу и вонзила в одного из птенцов свои когти.
Тот взмолился, сказал, что коршун вернет такой же кусок мяса кошке, а если она расправиться с ним, бог покарает ее за клятвопреступление…»
«Что с ним, неужели он разлюбил меня? — подумала Шели. — Все равно не уйду отсюда, пока он не скажет мне это сам».
Шели прошла через таверну с высоко поднятой головой, — часть мужчин проводили ее взглядом, кто-то бросил вслед ругательное слово, но Шумун даже не попытался за нее заступиться, разговор двух бродяг целиком завладел его вниманием.
— А охрана?!
— Закуту едет в Калху послезавтра. Кое-кто предупредил меня, что в этот день на Ниневию обрушится песчаная буря. Она-то нам и поможет…
— Хорошо. Я согласен. Где мы встречаемся?
— В доме кузнеца Ассана.
Шумун залпом допил пиво, поднялся и пошел за Шели, которая уже поднималась по лестнице. На полпути он обернулся, чтобы получше разглядеть сообщников, чей разговор он подслушал. Эти двое ничем не отличались от местной публики: на вид среднего достатка, скорее всего — ремесленники, плохо только, что они сидели к нему спиной.
Не будь он так увлечен этим разговором, вероятно, заметил бы, как следом за Шели в таверну вошли двое мужчин, которых интересовал как раз Шумун. И уж точно не слышал их разговора:
— Ты видел его в бою?
— Да. Год назад. Он тогда на потеху царю бился на мечах, один против троих. Так что на легкую прогулку не рассчитывай. Дождемся, пока он уединится наверху со своей шлюхой. Пусть уснут…
— Думаешь, они там надолго?
— На всю ночь.
Шели встретила Шумуна в комнате слезами.
— Ты больше не любишь меня?
— Ну что ты, что ты… Что тебе взбрело на ум? Ты мое сердце, моя радость, — принялся успокаивать ее Шумун.
— Почему ты не подошел ко мне внизу?
— Я кое-что услышал… от двух проходимцев, сидевших рядом со мной. Кое-что важное.
Шели эти слова успокоили и вернули уверенность в собственных чарах. Она опустилась на колени, обняла возлюбленного за бедра и, не сводя с него глаз, кокетливо сказала:
— Пока ты со мной, забудь обо всем.
И распахнула его тунику ниже пояса…
Когда через два часа страсть улеглась, и влюбленные задремали, кто-то поддел ножом защелку и бесшумно отворил дверь. Затем в комнату проскользнули две тени.
Светильник стоял в углу на глинобитном полу, едва освещал покрытые плесенью стены, потолок с отваливавшейся штукатуркой и узкую кровать, где, обнявшись, спали любовники.
Один убийца остался около порога, осторожно прикрыл дверь, второй подошел к постели, занес над Шумуном меч…
Шели во сне стала кошкой, защищающей своих котят от коршуна.
Когда этот птенец стал молить ее о пощаде, она, вспомнив о клятве, разжала когти.
И все бы закончилось хорошо, и все были бы живы, если бы птенец в страхе не бросился от нее прочь. Но так как крыльев у него еще не было, он камнем упал вниз и разбился.
Потом она видела, как коршун вернулся к гнезду, как стал расспрашивать своих уцелевших отпрысков, и как поклялся отомстить кошке.
И тогда Шели… кошка Шели… обняла своих котят, принялась их вылизывать, холить, лелеять и обещать им, что она никогда их не бросит… что они сбегут далеко, далеко… и обязательно будут в безопасности.
Я сейчас, — обещала она, — только принесу немного еды.
Она и правда вернулась очень быстро, с мышью в зубах.
Но все уже было кончено. Коршун, воспользовавшись ее отсутствием, налетел на котят, убил и скормил их своим птенцам.
А Шели в этих котятах увидела Марону, Лиат и Шадэ, всхлипнула во сне и зарыдала.
Убийцу это обескуражило. Он растерялся. А Шумун, проснувшись от слез Шели, увидел занесенный над их головами меч, схватился за свой — и оказался куда проворнее, чем незнакомец. Холодная сталь вошла ему в самое сердце, отчего умирающий на какое-то время остолбенел, зашатался, потом отступил на шаг и упал навзничь.
Его сообщник откровенно струсил и вместо того, чтобы напасть на Шумуна, бежал, громко хлопнув за собой дверью.
— Кто это? — в страхе спросила Шели, тоже открывая глаза.
— Воры… Просто воры… — попытался успокоить ее Шумун, поднимаясь со своего места, чтобы оттащить труп.
Ему пришлось позвать хозяина, заплатить за беспорядок, уговорить не поднимать шума, а после этого проводить Шели домой.
Боги таки испортили им эту ночь.
В царский дворец Шумун вернулся под утро в тревоге. То, что он услышал в таверне, было слишком важным, чтобы забыть обо всем. Что, если убийство Закуту замышляет Арад-бел-ит? Предупредить царицу? Но вдруг она сама решит расправиться с заговорщиками? И Шумун решил обо всем рассказать царю, умолчав лишь о том, что
