Табал - Андрей Евгеньевич Корбут

— Почти месяц… Никто не верил, что ты выживешь.

— Что случилось?

— Ты ничего не помнишь?

— Помню большую рыжую кошку… — отшутился я.

Мое тело было перебинтовано и пахло мазями и специями, как будто меня приготовили для праздничного ужина, чтобы запечь заживо.

— Да. Она тебя основательно помяла. Разорвала грудь, выпустила кишки, едва не лишила глаза… Но ты спас меня.

Мне вспомнилось письмо дяди Ариэ, Мар-Априм и подосланные убийцы.

— И поэтому ты решила оставить мне жизнь?

По миловидному личику Хавы промелькнула легкая тень удивления, сменившаяся любопытством:

— Как ты узнал?

— Я обнаружил людей Мар-Априма, которые следили за мной. Скажи, они убили бы меня, если бы настигли в тот вечер?

— Я ведь не знаю, о каком вечере ты говоришь. Они охотились за тобой почти неделю. Тебя не собирались убивать сразу. Мы все равно отправились бы на охоту… только ты в качестве приманки для львов, я — как благодарный зритель.

— Чем я тебя прогневал, принцесса?

— Ты убил моего Нимрода.

«О боги! Дайте мне сил достойно принять эту справедливую кару», — подумал я.

У меня пересохло в горле.

— Это вышло случайно… Я не хотел его убивать… Мы были добрыми товарищами. За мной охотились в ту ночь, и я принял его за одного из моих врагов.

Хава улыбнулась. Поди разберись, что за этим кроется. Искренность и прощение? Или очередное коварство?

— Это уже не так важно. Моему сердцу теперь мил другой мужчина… Теперь, когда все прояснилось, я даже рада, что ты выжил.

Я вдруг почувствовал страшную усталость, мои глаза сами закрылись, а сознание помутнело.

Когда я снова пришел в себя, было уже темно. Вдохнул полной грудью, ощутил прохладу ночи, попытался встать, как сзади чей-то нежный голос позвал меня:

— Милый, что с тобой? Все хорошо?

Я резко обернулся и похолодел: в постели со мной лежала нагая принцесса Хава.

Она прыснула от смеха:

— Не делай такое испуганное лицо. Не бойся, никто не знает о твоем преступлении. Ни отец, ни Мар-Априм, ни даже мой дедушка.

После этого она прильнула ко мне и закрыла мой рот поцелуем.

Я не ответил.

Через мгновение Хава отпрянула от меня, как будто ее укусила змея.

— Ты пожалеешь об этом… Пожалеешь… Об этом пожалеют все, кто тебе дорог, кого ты любишь… Я прикажу… Я уничтожу…

Она бросилась из спальни, своей собственной спальни, вне себя от ярости.

Заснувшая у порога молодая черная рабыня получила звонкую пощечину.

Стоявшая в углу амфора с грохотом полетела на пол.

А затем воздух сотрясли рыдания Хавы.

Служанки кинулись успокаивать госпожу.

— Прочь! Прочь от меня! Пока я не приказала вас сварить в кипятке!

Мне надо было спасать положение, пока разгоравшийся пожар не вырвался за границы этих покоев и не перекинулся на всех, кто был мне дорог.

— Пошли прочь… — сказал я ее рабам и слугам, стоявшим в нерешительности.

Мое спокойствие, по-видимому, заставило их поверить, что на этот раз гроза пройдет стороной.

Когда мы наконец остались вдвоем, я обнял принцессу за плечи, поцеловал ее в лоб.

— Ты принцесса. Ты моя госпожа. Я готов умереть за тебя.

Хава подняла на меня глаза. Удивительно, как быстро высохли ее слезы.

Она улыбнулась… и рассмеялась.

А мне оставалось гадать, где и в каком месте она лгала.

— Ты позабавил меня, писец… Отец разрешил ухаживать за тобой до тех пор, пока ты не встанешь на ноги… Поезжай домой. Завтра же. Мой лекарь будет обрабатывать раны и делать перевязки. Ты позволишь мне навещать тебя?

— Принцесса, ты всегда желанная гостья в моем доме.

— Ты сказал, что я твоя госпожа. Докажи это. У нас осталась одна-единственная ночь в этом дворце, так подари ее мне.

Я знал, что это игра с огнем, но разве у меня был выбор?..

Пресытившись мной, Хава приказала принести вина и фруктов.

— Нимрод был скучен, а еще глуп и предсказуем, — ее потянуло на откровенность. — Единственное, к чему он стремился, — подобраться поближе к трону. Наивный дурачок вполне искренне верил, что имеет надо мной власть, а на самом деле барахтался в моих сетях… Правда, самец он был достойный… Не чета тебе, милый.

Последние слова были местью за мою холодность в постели. Отвечать на это я не стал.

— От кого ты узнала правду о смерти Нимрода?

— Пару месяцев назад мне нашептал об этом Ашшур-дур-пания. Уверена, тут не обошлось без Закуту. Хотели убрать тебя моими руками.

— Значит, они не остановятся. Не получилось с твоей помощью, будут искать другие способы.

Я вспомнил разговор Хавы с Мар-Апримом. Когда же это было? Еще весной… На ипподроме.

— Разве ты еще не нашла ювелира, который сделал бы подарок, достойный царицы, чтобы свести Закуту в могилу?

Хава посмотрела так, словно хотела запихнуть мне в глотку эти слова вместе с ядом, о котором шла речь.

— Откуда тебе об этом известно?

— На беду для моих недругов, я о многом осведомлен куда лучше, чем им хотелось бы.

Принцесса принужденно рассмеялась.

— Как хорошо, что я отношусь к твоим друзьям… Еще не время. Для такого подарка нужен подходящий повод. Еще важнее, кто его подарит. Вот тогда она будет носить этот подношение, не снимая. Но ты прав, ей осталось недолго.

— Следы не приведут к тебе?

Она не удержалась от хвастовства:

— Никогда. Мастер, который делает это ожерелье, живет в Палестине. Имя его хозяина хорошо известно царице и не вызовет подозрений. Как раз накануне дня рождения Закуту купец будет в Ниневии и встретится с царем, покажет ему это украшение, а дед не откажется от желания приобрести его для именинницы в качестве подарка. Вскоре после этого купец погибнет от несварения желудка, ювелира же забьют плетками за воровство… Пройдет всего полгода — и Закуту начнет мучиться от сильных болей в груди и животе. Ее будет знобить, язык и глотка разбухнут так, будто она проглотила ядовитую жабу, а через несколько дней ее не станет…

Она говорила это, смакуя подробности и слегка улыбаясь. Потом Хава посмотрела на меня и неожиданно спросила:

— Думаешь, смерть Закуту спасет тебя, мой милый? В этом ты ошибаешься. Помимо нее у тебя с некоторых пор появился еще один заклятый враг. И он куда опаснее, потому что не станет ни ждать, ни терпеть, ни прятаться…

Я уже понял:

— Мар-Априм?

Хава кивнула.

— Думаешь, он не догадается о нас? Вот у кого изощренный ум. Ведь это он предложил использовать Нимрода против Закуту, чтобы самим оставаться в тени… Он самый бессердечный и самый расчетливый человек из