Табал - Андрей Евгеньевич Корбут
Этим утром Син-аххе-риб не был расположен к серьезным разговорам. Он плохо спал, болела голова. Однако вняв просьбе своего телохранителя, внимательно его выслушал, после чего потребовал к себе Бальтазара.
— Схвати мне этих заговорщиков, — приказал царь начальнику внутренней стражи Ниневии. — Никто в Ассирии не смеет покушаться на жизнь царицы.
— Дедушка, позволь мне помочь страже?! — попросил об одолжении Син-надин-апал, в последнее время повсюду сопровождавший Бальтазара. — Мое сердце негодует от одной мысли о том, что кто-то замыслил такую подлую измену!
Эта горячность внука пришлась Син-аххе-рибу по душе:
— Хочешь отомстить за свою бабку? Это похвально! Думаю, твое присутствие в этом аресте не будет лишним… Как твой новый помощник, Бальтазар? Справляется?
— Из него выйдет отличный начальник внутренней стражи столицы, мой господин, поклонился Бальтазар.
Дом кузнеца Ассана окружили следующей ночью.
Бальтазар разделил отряд на две части. Он вместе с принцем и еще пятью людьми встали у задней калитки с обратной стороны дома. Нинурта с двадцатью стражниками пошли через главные ворота.
— Будем ждать здесь, — приказал Бальтазар.
— Мне бы хотелось быть там, где опасней, а не отсиживаться как зайцу в кустах, — проворчал Син-надин-апал.
— Думай не о том, где будет опасней, а о том, где ты нужнее. Потому что когда во дворе дома завяжется бой, зачинщики попытаются уйти именно этим путем.
Бой завязался уже через пару минут. Раздались крики, зазвенела сталь.
Задняя калитка выходила на узкий проулок, зажатый между глинобитными заборами высотой в полтора человеческих роста.
— Пора? — сгорал от нетерпения внук Син-аххе-риба. — Пора же! Они же без нас закончат!
— Тише! — оборвал его Бальтазар. — Говори тише… Маальхи, Тэкис, Ашшур… Вперед!
Трое стражников проникли на задний двор и подали сигнал, что там никого нет.
— Двое остаются в проулке, — приказал командир. — Принц, не отходи от меня!
Но стоило им войти в калитку, как из дома выбежали четверо заговорщиков. Брошенное с близкого расстояния копье убило Ашшура. Затем со вспоротым животом пал Маальхи. Один наскочил на Тэкиса, трое — на Бальтазара, заслонившего собой растерявшегося принца.
— Раско! Сисар! — надрывно закричал командир.
Стражники, оставшиеся в проулке, тут же пришли на помощь.
Син-надин-апал, вдохновленный чужим примером, наконец сбросил с себя оцепенение. Он сумел потеснить одного из противников, пока тот не пробил защиту принца, ранив его в бедро и заставив опуститься на одно колено. Бальтазар спас Сина в тот момент, когда над его головой уже был занесен меч, сбил неприятеля с ног, оглушил, и тотчас схватился с новым врагом.
Через несколько минут стражники заполонили весь двор, окружили заговорщиков и заставили их сложить оружие.
— Перевяжите принца, — приказал Бальтазар. — Соберите раненых, трупы, свяжите пленных.
Еще до утра Бальтазар лично доложил Син-аххе-рибу обо всем, что произошло, на коленях просил простить его, что не уберег Син-надин-апала.
— Я знаю, ты спас ему жизнь, а это куда более ценно, — поблагодарил царь, и обратился к Адад-шум-уцуру, своему лекарю: — Насколько серьезна рана?
Тот ответил уклончиво:
— Мой господин, рана не смертельная, но принц потерял много крови и очень слаб.
— Ну, ты уж постарайся… Бальтазар, ты провел первые допросы? Кто замыслил заговор?
— Виновные дали первые признания… Никто из них не видел в лицо изменника, не знает его имени, встречались же они неподалеку от храма Адада… Но если вспомнить о словах Шумуна, подслушанных им в таверне… о песчаной буре, что должна начаться на днях…
Син-аххе-риб, заметив, что Бальтазар берет слишком большие паузы, усмехнулся:
— Ты считаешь, это может быть Ашариду? — царь задумался: — Да, я помню о его ссоре с Закуту. Но разве он не примирился с ней накануне? Неужто так велика его обида?.. Хорошо, приведи его ко мне.
— Мой господин, не гневайся. Я предугадал твое желание и хотел доставить этого жреца к тебе немедленно, как только появились первые подозрения. Но едва слухи о заговоре распространились по городу, Ашариду предпочел смерть. Он бросился с зиккурата вниз головой.
Царь не стал гневаться, его все устраивало. Выявить заговорщиков, спасти царицу и еще раз доказать ей свое благородство — разве этого не достаточно, чтобы чувствовать себя победителем? Впрочем, в виновность Ашариду Син-аххе-риб не поверил.
Покинув дворец, начальник внутренней стражи Ниневии вернулся в свои казармы, оттуда через потайной ход вышел к резиденции Арад-бел-ита.
Царевич в это время принимал Набу-шур-уцура, но узнав о Бальтазаре, немедленно потребовал его к себе.
— Все получилось?
— Если только скиф не обманул нас.
Арад-бел-ит и Набу, не сговариваясь, посмотрели туда, где во мраке сидел человек, прикованный цепями к полу.
— Твой яд подействует? — спросил царевич.
— Да, мой господин. Твой враг не проживет больше трех дней.
Этот голос принадлежал Хатрасу.
Тем же вечером Шели, укладывая свою маленькую Шадэ, снова рассказывала ей сказку о коршуне и кошке.
— Мама, я уснула, я не слышала, чем закончилась эта история…
Шели, целуя ее в лоб, спросила:
— А что ты помнишь?
— Как коршун налетел и убил всех котят.
— Хорошо, слушай…
В отчаянии кошка воззвала к богу Ашшуру:
— О, великий владыка! Мы поклялись тебе священной, нерушимой клятвой, и ты видел, как злодей нарушил ее. Рассуди же нас!
Бог услыхал мольбу несчастной кошки и решил покарать отступника.
Через несколько дней коршун, паря в небе, увидел охотника, который жарил на костре дичь. Голодный коршун подлетел к костру, схватил кусок мяса и понес его в гнездо, не заметив, что к мясу прилип раскаленный уголек.
От этого уголька гнездо коршуна вспыхнуло и занялось ярким пламенем! Тщетно молили птенцы о помощи, тщетно метался коршун вокруг огня. Гнездо, а следом за ним и дерево, сгорели дотла.
Когда пламя погасло, к дымящемуся пепелищу подошла кошка.
— Клянусь именем Ашшура, — сказал она, — ты долго вынашивал свой подлый замысел. А я даже теперь не трону твоих птенцов, хотя они так аппетитно поджарились!
Так кончилась вражда коршуна и кошки. Так же может кончиться и спор любых людей, у которых не хватает разума договориться обо всем честно и сполна.
23
История, рассказанная писцом Мар-Зайей.
Двадцатый год правления Син-аххе-риба
— Сами боги берегут тебя, — с улыбкой сказала Хава, склонившись надо мной.
Я тонул в пуховой перине, к кровати спускался алый как кровь балдахин, расшитый золотыми нитками, за ним была видна просторная комната с богатыми фризами, искусным орнаментом, пахло жасмином, с открытой террасы дул свежий ветер…
Где я? Неужели это ее спальня? Я на женской половине дворца Арад-бел-ита?
Было чему испугаться.
Я заглянул в лучистые глаза принцессы, и спросил:
— Сколько времени я
