Зимняя бегония. Том 1 - Шуй Жу Тянь-Эр

Чэн Фэнтай со смехом сказал:

– Ах! А у Шан-лаобаня хорошие источники! Знаете, что мастерская Тянь принадлежит мне. Это одна из сплетен, которую вы услышали за игрой в мацзян?

Шан Сижуй ответил:

– Мне известно всё. Давайте, начальник должен поставить подпись!

Чэн Фэнтай взял бумажку и подумал, что за десять лет торговли он никому ещё не давал долговых расписок! Вслед за Шан Сижуем, этим дурачком, он и сам начал творить глупости, теперь вот разрешает неурядицы шайки маленьких попрошаек. Со вздохом покачав головой, он поставил свою подпись росчерком, подобным взлёту дракона и пляске феникса, а затем взглянул на иероглифы, написанные Шан Сижуем: те шли вкривь и вкось, черты то наползали одна на другую, то расходились совсем далеко, словно кто-то сложил воедино спички и палочки, как будто писавший совсем недавно выучился грамоте, и его попытки выглядели смешно и нелепо. Он смотрел на эту долговую расписку и, чем дольше глядел, тем веселее ему становилось. Однако дети боялись, что он передумает, и, вскинув маленькие головки, беспомощно смотрели на него. Чэн Фэнтай взглянул на одного из малышей: рукава порванной ватной куртки были ему вполовину коротки, пальцы и уши обморожены… Его охватило сострадание, и он дописал в расписке серебряный даян со словами:

– Идите и умойтесь, а потом найдите приказчика Цая. Получив деньги, никаких засахаренных бобов не покупайте, пусть каждый возьмёт себе тёплую одежду.

Дети выхватили долговую расписку и с ликующими криками бросились прочь, а Шан Сижуй и Чэн Фэнтай с лёгкими улыбками провожали взглядом их прыгающие от радости фигурки. В этот миг один нищий старик со свисающей косой отогнал отставшего малыша и, сгорбившись, подкрался к ним со спины с улыбкой до ушей. Увидев старика, Шан Сижуй немедленно развернулся и бросился прочь.

– Ай! Господин Шан! Не принимайте близко к сердцу! Не прячьте лицо, едва завидев меня!

Шан Сижуй ускорил шаг, но старик преградил ему путь, отчего Шан Сижуй едва не упал ему в объятия. Чэн Фэнтай привлёк Шан Сижуя к себе и, нахмурившись, сказал:

– Дядюшка, говорить говори, а руки не распускай.

Старик, приметив костюм Чэн Фэнтая и его манеру держаться, с сияющим от радости лицом сделал и головной, и поясной поклоны:

– Почтенный господин, у старика глаза совсем плохи, не узрел вас. Как величественно вы держитесь! Лоб у вас высокий, выпуклый, меж бровями блестит, сразу видно, человек вы богатый! Чем торгуете? – Голос у старика был сиплый, пронзительный и тонкий, от него бросало в дрожь, как если бы по оголённой кости провели ножом.

Шан Сижуй перебил его:

– Если у вас нет других дел, мы пойдём.

– Ай-ай-ай! Шан-лаобань! Шан-лаобань, не уходите! – Старик снова расставил руки, преграждая путь, но, сдерживаемый величием и мощью Чэн Фэнтая, только вытянув руки, тут же отдёрнул их со злобным выражением лица и принялся теребить полы своего халата. Затем с удручённым видом попросил:

– Шан-лаобань, эй, вы только взгляните на меня!

Шан Сижуй со звериным выражением на лице отрезал:

– Денег нет!

– Шан-лаобань, прошу вас, будьте милостивы! За весь день я не съел ни крошки. Погода такая холодная, упаду я в придорожную канаву да там и подохну. Будьте милостивы, подайте хоть немного.

Шан Сижуй нервно ответил:

– Почему каждый раз, стоит мне прийти на Тяньцяо, вы окружаете меня, точно разбойники?

Старик снова и снова кланялся ему:

– Разве не потому, что сердце у Шан-лаобаня доброе?

Шан Сижуй возразил:

– Кто это сказал? Сердце у меня самое чёрствое на свете! Например, на сей раз я точно не дам вам денег!

Чэн Фэнтай не смог удержаться от смеха.

Шан Сижуй медленно шёл вперёд, а старик не отставал ни на шаг. Обернувшись, Шан Сижуй взглянул на него и сказал, не останавливаясь:

– Эй, Лао Сянь-эр, почему бы вам не отправиться в Тяньцзинь и не разыскать Цзюлана? Вы же вместе выступали в труппе «Наньфу», он непременно позаботится о вас, может, даже и пристроит на свободное местечко в общество «Звуков циня». Разве это дело – в вашем возрасте просить милостыни?

Услышав его слова, Чэн Фэнтай принялся внимательно рассматривать Лао Сянь-эра. Его седые волосы были заплетены в тонкую косу, которая свисала на спину, роста он был низкого, лицо сплошь покрыто морщинами – по сравнению с другими стариками выглядел он несколько странно. И тут Чэн Фэнтая озарило: это евнух из труппы «Наньфу».

Лао Сянь-эр заохал:

– Цзюлан! Цзюлан хоть и знает меня в лицо, да как это поможет? Настоятелю дворцовых евнухов Чжао Старому Башкарю уже нет до нас дела, так как мы можем с наглым видом искать Цзюлана, чтобы просить его милости? Цзюлан – любимчик Старой Будды[126], нам же, скопцам, с ним не по пути! – Лао Сянь-эр обогнал Шан Сижуя и преградил ему дорогу: – Поэтому мы к Цзюлану и не идём…

– Ко мне тоже бесполезно обращаться. Денег у меня нет!

– Ну что вы говорите, кто же вас не знает! После ухода Цзюлана вы – главный талант в столице! – Лао Сянь-эр показал большой палец: – Стоит вам просто чихнуть на сцене, вам и то начнут рукоплескать, вы пожинаете огромные плоды своих трудов!

– Денег нет!

– Ай-яй! Шан-лаобань! Как вы можете оставаться столь бесчувственным, у меня и впрямь нет выхода!

– У вас нет выхода, а у меня – денег.

Старый был бестолков, а молодой – упрям как осёл. Шан Сижуй вынужден был идти ему наперекор. Когда это зудение прекратится, одним небесам известно. Чэн Фэнтай встал между ними – стариком и юнцом – и примирительно проговорил:

– Ладно-ладно, всё же вы старые знакомые. Шан-лаобань, старших необходимо почитать!

Шан Сижуй фыркнул:

– Если у тебя есть деньги, то дай ему. У меня денег нет!

Чэн Фэнтай взглянул на Лао Сянь-эра, достал из кармана чековую книжку и открыл её, внутри лежала тонкая пачка купюр. Лао Сань-эр, не отрывая взгляда от денег, непрерывно рассыпался в льстивых речах:

– Господин, вы хороший человек, я только на вас взглянул и сразу же понял, что вы хороший человек! А Лао Сянь-эр в этой жизни повидал многих. Кончики ваших бровей указывают на то, что вам присущи доброжелательность и чувство справедливости! Впредь вы непременно обратите все несчастья в удачу, пусть всё задуманное вами исполняется, пусть будет у вас много детей и внуков и богатство никогда не изменяет вам!

Чэн Фэнтаю часто приходилось слышать, как его называли