Зимняя бегония. Том 1 - Шуй Жу Тянь-Эр

Шагая дальше, они услышали отрывок из сяншэна, а затем посмотрели немного выступление. Когда Шан Сижуй приехал в Бэйпин, Тяньцяо казался ему диковинным местом, и он ходил туда каждый день, так увлекаясь прогулкой, что забывал обо всём. Пообтесавшись, он повидал многое, и Тяньцяо уже не так очаровывала. Теперь он приходил туда со скрытыми намерениями: можно ли шутку, услышанную в сяншэне, переложить на театральное представление, можно ли номер из циркового выступления исполнить самому. Чэн Фэнтай был родом из Шанхая, города оживлённого и праздничного, и он часто хаживал в места веселее и занимательнее, чем Тяньцяо, поэтому не отдавал последнему особого предпочтения, лишь чувствовал, что ему присущи естественные суетность и грубость, чего другим местам недоставало: оно казалось шумным, по-своему очаровательным и любопытным.

Чэн Фэнтай сказал:

– Когда выдастся возможность, отведу тебя в шанхайский «Дашицзе»[121], там ещё занимательнее, чем здесь!

– «Дашицзе» я знаю! Когда мы выступали в Шанхае, всё было расписано по минутам, и я так и не побывал там. Ты точно отведёшь меня туда?

Чэн Фэнтай крепко схватил его за руку:

– Точно отведу.

Пока они разговаривали, к ним подбежала кучка чумазых детей. Они, похоже, узнали Шан Сижуя и с радостью к нему подбежали, наперебой крича:

– Господин Шан, господин Шан, господин Шан!

Сбитые с ног этой пылкой встречей, Шан Сижуй и Чэн Фэнтай невольно отступили. Дети окружили Шан Сижуя и принялись забрасывать его просьбами:

– Господин Шан! Господин Шан, дайте немного денежек купить засахаренные бобы!

Шан Сижуй улыбнулся:

– Какое у нас правило? Хотите получить что-то вкусное, сперва исполните новый отрывок из пьесы.

Один из малышей ударил себя по груди:

– Господин Шан! Я исполню для вас отрывок: «Приютом бедняков заведую я, имя мне – Девятый Лю. Один учёный кабинетный, что обнищал вконец, признал меня наставником своим да научил, что палка с лотосами благородства мне придаст, теперь брожу я с посохом в руках в квартале цветочных домов…»

Шан Сижуй немедленно сказал:

– «Повесть о красавице Ли»[122]. Уже слышал.

Другой мальчишка, оттолкнув приятеля, вышел вперёд:

– Послушайте меня, послушайте меня! «Народы Чу и Хань встревожены, покинули великий Чэнсянь два мудреца: Лю Чэн и Юань Чжао. В тот год нагрянула вдруг засуха в Великий Чэн, и рис дороже жемчуга стал стоить…»

Шан Сижуй с улыбкой махнул рукой:

– «Двое бессмертных собирают травы». Это же «Счёт поступающим сокровищам»![123]

– Послушайте меня! Господин Шан! Я могу!

– Эй! У меня есть кое-что новенькое! Господин Шан! У них нет ничего годного!

Несмотря на свои слова, никто из них так и не показал ничего нового. Дети выбились из сил и маленькими грязными ручками стали тянуть Шан Сижуя каждый в свою сторону. Дети бедняков и попрошайки из окрестных дворов, жители хибарок, они исполняли «Лотосы опадают»[124], выпрашивая милостыню. Шан Сижуй стоял в сторонке и слушал их, засунув руки в карманы, каждый раз подавая им по пять цзяо. А когда все сценки закончились, они начали преграждать ему путь, требуя денег. После того как Шан Сижуй несколько раз подал милостыню впустую, в нём взыграла мелочность, и на этот раз, прикрыв свой кошелёк, он решил, что ничего не даст:

– Эй! Не тяни меня! Я же сказал, не тяните! – И указал на Чэн Фэнтая со словами: – Идите ко второму господину Чэну, второй господин Чэн – богатый человек!

Стайка детей тут же окружила Чэн Фэнтая, заголосив:

– Второй господин, второй господин, второй господин! Дайте немного денежек на засахаренные бобы!

Чэн Фэнтай, завидев всю эту ораву – сопливую, с паршой, щербатыми ртами, замызганную и вонючую, – не только не дал им мелочи, но одним прыжком отскочил назад и, указывая пальцем на вожака, угрожающе произнёс:

– Маленькие нахалы! А ты не подходи ко мне, берегись, а то я тебя отлуплю, – и с укором в голосе обратился к Шан Сижую: – Ты зачем натравил их на меня? Отгони скорее!

Шан Сижуй, глядя на рассерженного Чэн Фэнтая, поспешил подозвать детей к себе:

– Хорошо! Что, если я напишу вам расписку?

Привлечённые криком Шан Сижуя, дети ринулись к нему, окружив со всех сторон, и Шан Сижуй спрятался за спиной Чэн Фэнтая. Чэн Фэнтай яростным взглядом уставился на детей; дети же, видя, что он одет по-европейски, от страха не решались сделать и шагу вперёд.

– У меня нет бумажки и ручки, чтобы написать расписку, – сказал Шан Сижуй.

Предводитель ребятни сказал:

– Это проще простого! – И, встав на цыпочки, сорвал со стены листовку с «секретным рецептом, передающимся из поколения в поколение. Не обмякает, не кончает», перевернул её – и вот перед ними чистый лист. Бумажка нашлась, но откуда было взяться ручке? Шан Сижуй посмотрел на Чэн Фэнтая, и тому ничего не оставалось, кроме как вытащить свой золотой «паркер» и протянуть ему. Шан Сижуй взял ручку и ухватил её очень неуклюже, прилагая большие старания – совсем не с той сноровкой, с какой он только что обращался с тростью Чэн Фэнтая.

– Угу… Сегодня должен… – склонившись, Шан Сижуй спросил бойкого парнишку: – Как тебя зовут?

Парнишка вытер сопли:

– Меня зовут Второй дурачок!

Шан Сижуй со смехом сказал:

– Ага! Второй, как во втором господине!

Чэн Фэнтай вперил в него возмущённый взгляд. Как он мог поставить его в один ряд с этим маленьким попрошайкой?!

– Дурачок… дурачок… Второй господин! Как пишется иероглиф «дурачок»?

Чэн Фэнтай подумал: «Ты сам дурак, каких поискать, а как иероглиф «дурачок» пишется, не знаешь?» И, оставаясь безучастным наблюдателем, произнес:

– Я тоже не могу написать. Пусть Шан-лаобань сам подумает.

Закусив ручку, Шан Сижуй размышлял очень долго, но так ни к чему и не пришёл. Догадываясь, что снова просить Чэн Фэнтая о помощи бессмысленно, он одним росчерком пера нарисовал круг, который поставил за иероглифом «два». Такое смелое решение проблемы было прекрасным образчиком кружочков, которые ставили вместо подписей перед отсечением головы. Шан Сижуй приложил бумажку к стене и с огромным трудом написал долговую расписку:

– Сегодня должен Второму дурачку…

Но где же здесь иероглиф «дурачок»? Шан Сижуй принялся разъяснять парнишке:

– Смотри, тут я нарисовал кружок, он обозначает тебя, ничего страшного, всё одно.

Чэн Фэнтай подумал: «Как может быть «всё одно»? Зачем тогда вообще нужны иероглифы, если всё одно?»

Шан Сижуй огласил расписку вслух:

– «Сегодня должен Второму дурачку серебряный юань один. Выплатит его мастерская Тянь». Знаешь, где мастерская Тянь?

– Знаю! На улице Ванфуцзин![125]

Шан