Над Нейвой рекою идем эскадроном - Олег Анатольевич Немытов
О городских событиях ему рассказали Рудаков и Коробкин. Многие офицеры-алапаевцы ушли на фронт, их заменили другие, долечивавшиеся раненые и прикомандированные. Бюрократизировавшееся чиновничество, как и ранее, стало брать взятки, это в своё время помогло и Коробкину избежать участи остальных подпольщиков с Боровскогого болота. Правда, остался до сих пор в городе Ванька Обухов: вот кого надо опасаться! Он один борется со всеми – и со «своими» взяточниками, и до сих пор ищет большевиков. Что касается Белоусова, то этот готов схватить хоть кого, особенно придирается к денежным мешкам, чтобы получить взятку. От его людей в городе совсем не стало житья, но пришёл новый начальник гарнизона подполковник Парфёнов и всех белоусовцев приструнил. Половина его отряда сейчас в каталажках, а некоторых отправил на фронт. И, говорят, даже готовит полное расформирование отряда Белоусова…
Роман слушал, вникал, а сам начинал чувствовать, как судьба, трижды сберегшая его от неминуемой гибели, закручивала новый виток.
Глава 10
Дзержинцы, или Рука Москвы
А несколькими месяцами ранее в Москве еще один уроженец земли вогулов держал ответ перед помощником самого Дзержинского.
…Герман Ефимович Черепанов родился в 1890 году на Алапаевском заводе в рабочей семье. Учился в горном реальном училище, которое из-за потери отца-кормильца ему окончить не удалось, после чего поступил на завод учеником слесаря. В познании всего, что касается техники, Герман Черепанов явно преуспел, так как после призыва в армию был зачислен в автомобильные части. Во время Великой войны, будучи грамотным слесарем, служил в автомастерских 5-й армии Северного фронта. В 1917 году, находясь под Псковом, попал в германский плен, откуда он сумел бежать, прихватив с собой пленного австрийского офицера. После благополучного возвращения в полк и сдачи пленного Черепанова в качестве поощрения наградили Георгиевской медалью, пожаловали чин старшего унтер-офицера и назначили старшим мастером в автомастерских. А уже в бурные месяцы октябрьского переворота, ценя его непререкаемый авторитет, солдаты выдвинули кандидатуру Германа Ефимовича в комитет солдатских депутатов. Далее, даже будучи беспартийным, Черепанов попал на съезд в Петроград, где и принял участие в свержении Временного правительства. После чего Черепанов вступил в красногвардейский отряд и был отправлен в Москву, где подавлял восстание офицеров и юнкеров, засевших в Кремле.
После переезда советского руководства из Петрограда в Москву, Герман Черепанов стал работать при авторемонтной автомастерской Совета народных комиссаров. И он, наверное, так и остался бы в Москве, но в конце сентября 1918 года бывший унтер-офицер императорской армии неожиданно был вызван в грозный орган большевиков – в ВЧК. После предъявления Германом повестки его проводили в кабинет, где его встретил и дружески пожал руку человек в очках, представившийся одним из помощников самого Дзержинского.
– Дела у нас, дорогой товарищ Черепанов, весьма неважные, особенно на востоке! Белое офицерьё при поддержке чехов, бывших наших военнопленных, захватили обширные территории. И продолжают в том же духе продвигаться в нашу сторону. Наверное, вы об этом знаете из газет, хоть и беспартийный. Вы из каких мест?
– Я из Алапаевского завода Пермской губернии, если слышали, – ответил Черепанов.
– Так вот, офицерьё и прочая контра, устанавливающая свою бандитскую власть на подконтрольных чехам территориях, вырезает всё большевистское руководство поголовно. Подполья не успевают как следует формироваться и, соответственно, конспирироваться, и поэтому быстро раскрываются и попадают в руки контрразведок самозванного Сибирского народного правительства. На данный момент практически все большевистские подполья разгромлены. Посему мы, большевики, решили вновь, но уже на профессиональной основе, подготовить и отправить в тыл проклятых белогвардейцев наших разведчиков-подпольщиков. Впрочем, называйте их как хотите, но мы планируем взорвать тыл белых изнутри. Для этого мы готовим людей в качестве купцов, коммерсантов, железнодорожников, технических специалистов – в общем, тех, в ком нуждаются контрреволюционеры. Кое-кого пошлём под видом купцов-беженцев, а кое-кого под видом возвращающихся военнопленных.
– Я-то тут при чём? – недоумевая, спросил Черепанов.
– Притом что в числе прочих мы остановили свой выбор и на вас как на грамотном техническом специалисте, которого они на фронт не пошлют, а заставят работать на военные нужды в тылу. Как мы убедились из полученных о вас сведениях, люди в вас верят! Вы сильный волевой человек, хоть кратковременно, но побывали у немцев в плену, твёрдо стоите за советскую власть, несмотря на то, что не являетесь членом большевистской партии. Но это поправимо. Добровольно пошли её защищать от контрреволюционеров в Москве! А теперь не только мы, большевики, но и вся Россия просит вас встать на защиту её народа. Да, народа, российского народа! А то ведь контрреволюционеры продались империалистам из разных стран и хотят за свой приход к власти расплатиться с иностранной буржуазией русской землёй. На востоке – японцы, на севере – англичане с американцами, на западе – немцы, на юге – французы. Так что может наступить полная анархия… Вы посмотрите: ведь значительная часть старых царских генералов с нами, даже такой генерал, как Брусилов! Вот вы и явитесь в свой Алапаевск под видом возвращающегося из германского плена… Но вначале мы вас, как и многих других, отправляем в Подмосковье на краткосрочные курсы разведчиков-нелегалов.
– Надеюсь, что после нашей победы вы демобилизуете меня, и я займусь тем, чем привык зарабатывать себе на кусок хлеба?
– Да, конечно! А сейчас революция всех призывает на борьбу с контрреволюцией! «От каждого по способности – каждому по возможности!» – вот наш сегодняшний принцип.
И в течение трёх месяцев Герман обучался работе в подполье, изучая конспиративное дело – организацию и руководство подпольными группами и партизанскими отрядами. Как бывший военнопленный, он должен был знать в пределах возможного немецкий язык и географию местности, где якобы находился в плену…
* * *
Заштатный город Алапаевск стал теперь глубоким тылом. Друзья-офицеры ушли на фронт, за исключением Ивана Обухова и Матвея Абрамова, которого, как известно, всеми правдами и неправдами оставил в тылу отец, купец Иван Иванович. Хотя он сам в прошлом был участником Русско-японской войны и георгиевским кавалером. Абрамов-старший, подвыпив, нередко бил себя кулаком в грудь, доказывая своим соседям и просто, тем, кто оказался рядом, что уж он-то настоящий защитник царя и Отечества, а не то что нынешние, немца победить не смогли, каких-то большевиков послушали и войну союзникам довоёвывать отдали… А эти-то большевики не то что пороха не нюхали, а и в армии-то не были! Взять хотя бы нашего Ефимку или Кольку Говырина… Но в душе он тяжело переживал гибель старшего сына Михаила и ни за что не хотел рисковать
