Над Нейвой рекою идем эскадроном - Олег Анатольевич Немытов
…Кто-то может подумать, что зажиточный крестьянин, торговец, должен был сдать властям дезертира и бывшего красноармейца, но подобное мнение укоренила поздняя советская пропаганда. А на деле гордый, обеспеченный и уважающий себя человек, каким являлся Бучинин, не мог стать осведомителем. Конечно, он люто ненавидел власть, которая всеми правдами и неправдами хотела отобрать у него накопленное богатство. Но опуститься до сдачи своего односельчанина он не мог, хотя бы потому, что дорожил своей репутацией. Завистников и недоброжелателей ему и так хватало. И к тому же в его арсенале было много других способов отомстить…
Приехав в Монастырское и зайдя к фельдшеру, Бучинин сразу перешёл к делу.
– Трофимыч! Вот вашего земского врача мобилизовали в армию, а ты знаешь, почему ты дома остался?
– Ну, знаю! Некому тут было остаться, а не ровен час эпидемия случится, – почесывая за ухом, ответил фельдшер.
– А ты знаешь, кто тебя отстоял? Кто начальнику толковал, что нельзя без фельдшера?
– Ну… ты да Семён Шестаков, да Петро Щекотин.
– Вот то-то. Теперь и ты помоги мне! В доме у моей дочери в Яру лежит больной парень, наш Ромка! Сдаётся мне, что он дезертир. Так ты съезди, посмотри его и помоги моей дуре поставить его на ноги! Рассчитаюсь! Но, смотри, об этом знают только ты, я и Васса! В общем, ты меня понял! – повышая голос, закончил Бучинин.
И, расстегнув кошель, сунул Трофимычу пачку сибирских денег. Тот, недолго думая, собрался, и они снова поехали в Яр.
* * *
Провалялся Роман у Вассы вплоть до глубокой зимы. Когда начал вставать и даже по ночам выходить на задний двор и в огород, дело приближалось к Святкам. Как-то попросил Вассу съездить в город и поподробнее разузнать там, что происходит. От неё потом и узнал о гибели Серебрякова и о разгроме подполья. Только о дяде она ему ничего не могла сказать. Пару раз приезжал сам Бучинин и, разговаривая с Романом, справляясь о здоровье, спрашивал, чем он думает заняться после окончательного выздоровления. Даже обещал, что может благополучно помочь отправиться в армию, минуя всякие встречи с органами власти. И тогда его никто уже не будет преследовать.
– А то вон ваш друг с Митькой, Федька Крюков, от мобилизации бегает и бегает! Ведь сколько верёвочке не вейся, а конец все равно будет. Начальник милицейский из города был ещё до моего отъезда, так велел мужикам из самоохраны к облаве на дезертиров готовиться!
Роман, не желая, разозлить своего благодетеля, отвечал, что как только мало-мальски окрепнет, так непременно попросит его об этом. А сам тем временем, услышав новость о Федькином дезертирстве, попросил Вассу разузнать побольше сведений о месте, где может прятаться беглец.
Вскоре она выполнила его просьбу, принеся ему весть, которая и решила дальнейшие планы Федорахина.
– Мне Настя, зазноба твоего дружка Федьки, рассказала, что он скрывается от мобилизации в Сибирскую армию в сторожке у речки Захарихи.
– Вот и хорошо! Значит, пора нам прощаться. Я тоже некоторое время с ним попрячусь. А то не с руки мне воевать со своим дядей в белой армии! Да и я ведь красный…
– Откуда ты знаешь, что твой дядя с красными? И какой же ты красный? По-моему, так ты весь бледный-пребледный! – смеясь, сказала Васса.
Роман захотел её обнять, притиснуть к себе. Но она, перестав смеяться, твёрдо упёрлась ему в грудь.
– Вот этого пока не надо! Гошку, ещё и два месяца не прошло как убили! Я в церковь каждое воскресение хожу, а Бог нам разрешит только после года! Так что давай подождём!
– И то верно! – ответил Роман. – Тогда я ухожу сегодня же ночью, а то выздоравливаю и смотреть на тебя невмоготу, могу ведь и не сдержаться.
– А я ухват буду рядом с собой держать. Полезешь, так и шабаркну! Ладно уж, иди к своему Федьке, но, смотри, жди год… Чтоб никого на стороне не заводил! А то узнаю, и снова меня как своих ушей не увидишь! Вон офицериков сколько из города к нам наезжает!
– Убью, ежели чего насчёт офицериков узнаю! – смеясь, сказал Роман.
Собрав нехитрую провизию и послав воздушный поцелуй, Роман оделся и вышел из дома в сгустившуюся тьму. Он перелез через задние ворота, прошёл в огород, перелез через изгородь, надел подаренные Вассой лыжи и заскользил в лес, ориентируясь по небу. Всё ему здесь было с детства родное, и скоро он был у цели. Подойдя ближе к сторожке и ещё толком не видя ее, он учуял запах лёгкого дымка. Когда приблизился, то, не заходя в дверь, подошёл к бревенчатой стенке, отметив при этом для себя: «Прятальщики хреновы, как дети, даже охраны не выставили, а ведь Фёдор тоже в армии успел полтора года отслужить». Взяв попавшее под руку суковатое полено, Роман долбанул им по стене, да так, что посыпалась с чердака земля. В избушке началось движение. Сначала приоткрылась дверь, затем появилось дуло охотничьего ружья.
– Кто там балует? А ну покажись!
– Что, дезертиры, попались! Выходи по-одному! Избушка окружена!
– Что за чертовщина?
Из сторожки выглянул Федька с факелом в руке.
Роман вывернул из-за угла.
– Взял вас голыми руками! Почему не охраняетесь-то никак?!
– Ромка, чёрт ты залётный! Откуда взялся? Выздоровел?! Я слышал от Настьки, ты болел шибко! Сам-то что плохо стерёгся – даже мы тута о тебе слышали, что у Вассы отлёживаешься?! – сыпал вопросами обнимавший друга Фёдор.
– До меня, подыхающего, даже если кто и сообщил властям, дела не было! Вот что касается вас, то облава готовится! Делать что-то надо!
– Мы уж мозговали! Тут в вёрстах тридцати, в тайге под Ельничной, большой отряд дезертиров и беглых большевиков собрался. Думаем туда податься!
– А ты откуда про это знаешь?
– Сорока на хвосте принесла! Вон Тимоха туда ходил в разведку за пропитанием, дядя у него там живёт. – Крюков указал на одного из парней. – Сам-то дядя их не видел, но охотники, говорят, не раз натыкались.
– Ну, так они воевать будут, а ты ж не воюешь?
– Кажись, им тоже не до войны! Дай Бог отсидеться.
– Решено, завтра чуть свет подаёмся под Ельничную! – подытожил Роман.
– Да, конечно. Не ровен час, наши дружинники действительно надумают нас искать, не стрелять же в своих! Что, решено, ребята?! – обратился Федька к двум другим братьям по несчастью.
Те молча кивнули. И вот, чуть забрезжил зимний рассвет, небольшая команда
