Личный тать Его Величества - Николай Александрович Стародымов
И вот уже бирючи отправились по городу оповещать обывателя о предстоящем зрелище.
Поглазеть на происходящее собралось огромное множество москвичей.
Башня, установленная у Серпуховских ворот, пламенем занялась не сразу, но постепенно разгорелась. И долго полыхала, вкручивая тугие клубы дыма в высокое синее небо. Раздавшийся подальше от жаркого пламени люд не расходился, даже когда прогоревшее дерево начало рушиться, постепенно обращая стройные стены башни в груду объятых огненными языками брёвен.
А на следующий день – обгоревшие брёвна ещё курились дымом – специально назначенные поручики собрали в кострище обугленные бесформенные куски сгоревшего тела Самозванца, сложили в мешок… Растолкли собранное, сколько могли – особенно пришлось повозиться с тем, чтобы раздробить череп… И повезли мешок к Кремлю. Толпа густо валила за телегой.
Когда мешок с прахом запихивали в широкое жерло пушки-дробовика, стоявшей на стене Боровицкой башни, народ теснился по ту сторону пруда, образованного запруженной Неглинкой. Все без исключения крестились, глядя на приготовления, будучи не в силах себе ответить, насколько богоугодно действо, свидетелями которых они являются.
А потом гармата жахнула!.. И тысячи и тысячи людей видели, как из густого порохового облака, вспухшего между крепостных зубцов, вырвалась струя чёрного праха, вытянулась в мохнатую струю, и начала оседать на воду, одновременно рассеиваясь ветром…
Но не все жители Москвы теснились на занеглименной стороне пруда, чтобы поглядеть на то зрелище.
Немало их осталось на месте, где продолжали тлеть брёвна башни-«Ада». Уже разнеслась весть, что весь прах с пепелища вывезут куда-то узники близлежащей тюрьмы, которых пригонят сюда стрельцы, и что им, узникам, обещано прощение за выполнение этого поручения.
Потому в горячих руинах копошились люди, считавшие случившееся злодеянием, а покойного, соответственно, страстотерпцем… Они рылись в горячем угольном прахе, отыскивая обугленные косточки, собирая их бережно и унося с собой.
Отец Пафнутий убеждал прихожан, что это грех – мощи нечестивца собирать, да только где уж там!.. Всё равно собирали.
…Вот это первая проблема, необходимость решить которую вынудила бояр к временному примирению.
А вторая состояла в том, что стало известно, будто на Москву с сильным казацким войском движется новый самозванец, выдающий себя за сыночка царя Фёдора Иоанновича, Петра. То есть внука Иоанна Грозного. И этот самозванец вроде как собирался объединить все силы против Шуйского. А если по большому счёту, то против Москвы.
Огнём и мечом он уже прошёлся по Волге… И вот теперь направился в сторону Путивля, где собирались люди, выступавшие за перемены в стране…
Этот новый самозванец уже не был весёлым и добрым, как умученный Лжедмитрий, он не умел легко прощать выступивших против него. Он легко казнил – самозваный Лжепётр!
Вот эта-то общая для всех угроза и остановила раскол в Думе.
Как-то очень быстро все согласились с фактом, что царь уже имеется, и нечего булгу затевать!
И вот уже Дума постановила, что против Лжепетра следует направить стрелецкое войско.
Как Борис Годунов на все ответственные посты старался по возможности назначить своих родичей и сторонников, так и Шуйский – принялся продвигать своих. И тут его ждал нежданный успех. Если боярин Дмитрий Шуйский на ратном поприще не слишком-то преуспел, то государев племянник, юный Михаил Скопин оказался славным полководцем.
Смута на Руси вступала в новую фазу.
Часть шестая
Путивль
Появление Лжепетра
Кто имеет хорошее войско, найдёт и хорошего союзника.
Макиавелли
Сколь привлекательно самозванство!
Когда чувствуешь себя достойным большего, чем имеешь по праву рождения – почему бы и не попытаться выдать себя за кого-то другого?.. Не потому ль настолько много самозванцев знает история, что амбициозным людям тесно в рамках истинного положения дел, и они пытаются искусственно завысить свой статус?.. Пусть даже за счёт того, чтобы объявить свою родную мать неверной женой, а своего родного отца ославить рогоносцем?..
В нашем случае, впрочем, до этого дело не дошло.
Со смертью царя Фёдора Иоанновича пресеклась династия московских великих князей и общерусских царей, ведшая свою родословную от Даниила Александровича и Ивана Калиты. Не стало абсолютно законного претендента на мономахову шапку, между тем, как Россия без царя – немыслима!
И это стало катализатором появления на сцене множества самозванцев. Историки их насчитывают на период Смуты не менее тринадцати. Первым стал Лжедмитрий, убитый в мае 1606 года. А потом и другие сообразили, что это прекрасная возможность для самоутверждения!..
Появление самозванцев на Руси оказалось заманчивым и соседним государствам. Ослабить Московское царство всем хотелось: и двуединой Речи Посполитой, и орденским немцам, и германской Римской империи, и Шведскому королевству… А для достижения этой цели – любые средства хороши. Однако ведь и лицо сохранить хотелось: откровенно поддерживать бунтовщиков никто не желал; да и другие государи не поймут. И совсем иное дело – оказать поддержку человеку, объявившему себя незаконно лишённым природного права на трон!
И вот уже известный интриган Михаил, или как его чаще именовали, Михалка Молчанов, сбежавший под шумок во время бунта против Лжедмитрия, объявился в столице объединённого польско-литовского королевства Кракове, и начал лихорадочные поиски преемника убиенному.
Кто знает, при его авантюристической натуре, быть может, и сам бы попытался выдать себя за покойного царевича… Однако преодолел этот соблазн, рассудив, что оставаться «серым кардиналом» куда как безопаснее. Дайс другой стороны, слишком многие его знали – что в Москве, что в Кракове… Опять же, его репутация запятнана убийством законного наследника московского трона, юного Фёдора Годунова и матери его, вдовой царицы Марфы…
В общем, рассудил Михалка, что самому ему в эту сомнительную игру затеваться не следует. Правда, письма и воззвания, отправляемые в царство, подписывал от имени вторично чудом спасшегося царевича Димитрия, однако народу требовалось кого-то предъявить в этом качестве. Но кого?..
Он искал.
…И тут в Кракове объявился Ванька Болотников.
Представитель обедневшего дворянского рода, некогда он служил боевым холопом в дружине князя Андрея Телятевского. Затем в результате не до конца понятной авантюры попал в плен к крымским татарам, которые запродали его рабом-гребцом на турецкой галере. Откуда и освободил его венецианский галеон. Какое-то время Болотников оставался в Венеции, обучал местную молодёжь сабельному бою – в этом деле он оказался подлинным мастером… А потом, наслушавшись историй о происходящих на Родине событиях, отправился восвояси. Добирался долго, пока не оказался-таки в Польше.
Болотников понравился Молчанову. Рассудительный и решительный мужчина, умелый ратник, опытный воевода,
