Табал - Андрей Евгеньевич Корбут
— Еще могу филином, соловьем, выпью…
— Это хорошо.
— Может, еще кто так наловчился?
Вавилонянин Бэбэк, которого Гиваргис словно и не замечал, откашлявшись в рукав, сухо сказал:
— Я могу. И козодоем, и филином.
— Хорошо, что так. Это нам пригодится, — командир посмотрел на него в упор. — Разобьемся на пары. Мы с Абу идем вдоль берега, на один стадий от реки — десятник и Олборз, дальше на таком же расстоянии — Нэвид и Дэру. Первые номера — старшие. Идем не спеша. Через каждые сто шагов перекличка: начинает козодоем Нэвид, за ним Бэбэк. Если какая опасность — кричать филином. Если услышите соловья — все ко мне, общий сбор.
Гиваргис не стал объяснять, что он только голосу соловья и умеет подражать. Зачем лишний раз ронять свой авторитет.
* * *
Родо, припав к земле, прятался в терновнике, едва дышал и весь обратился в слух. Было слышно, как вода протекает между камнями у самого берега, как плещется рыба в реке, как ветер, пробираясь между деревьями, осторожно касается листьев. Безлунная холодная ночь гнала сон, хотелось есть, вина, но больше всего — женщины. Накануне отряд его брата наткнулся в горах на небольшую отару овец, которую, к всеобщему удивлению, пасла девушка. И хотя она оказалась не робкого десятка, пыталась сопротивляться, даже ранила одного из его товарищей мечом, киммерийцы, окружив пастушку плотным кольцом и отобрав оружие, вдоволь позабавились. Сначала перебрасывали ее друг другу, как вещь, с рук на руки, с усмешками, хохотом и грязными ругательствами, когда ей удавалось кого-нибудь оцарапать, потом по очереди принялись насиловать. Родо как самый младший подошел к ней последним, когда она лежала на холодной сырой земле, словно труп, совсем на него не смотрела, а из ее голубых глаз одна за другой медленно текли слезы. Одного раза ему показалось мало, он хотел еще, но Вед, старший брат, со смехом оттащил его за шиворот, как щенка, и сказал, что девчонку надо пожалеть.
«Навестишь ее, как только она разродится заморышем, похожим на тебя… К концу лета — жди».
Как же надоели все эти насмешки! Что ж с того, что ему всего пятнадцать, — разве он не доказал на празднике свою удаль, стреляя из лука, превзойдя многих из тех, кто годится ему в отцы. Иногда Родо едва сдерживал себя, чтобы не подраться с Ведом: еще неизвестно кто окажется сильнее. Всего за год младший брат стал выше старшего почти на голову. А ведь у них пять лет разницы!
Где-то неподалеку жалобно завыла собака.
«Сколько же их здесь после падения Маркасу, — подумал Родо. — Все, кого не съели защитники города и ассирийцы, бежали от людей, разбрелись не по степи, так по лесу».
Первой собаке тут же ответила другая.
«Вот так они и сбиваются в стаи, а потом не знаешь, кого больше бояться, волков или их».
Дремота сгребла его в охапку, слепила веки, забросила на коня — он погнался за кем-то, стал целиться из лука, тетива порвалась с каким-то особенным, но очень знакомым звуком.
И вдруг где-то справа хрустнула ветка. То ли во сне, то ли наяву.
Родо мгновенно проснулся, затаил дыхание: неужто все не зря? Сколько уже дней их отряд сидит на этом берегу, поджидая ассирийцев. Неужто-таки появились! Ну, а кто еще может так неосторожно идти по лесу.
Стал всматриваться. Куда там — такая темень!
«Взять бы его сейчас, скрутить, чтобы потом все завидовали, тогда и смеяться надо мной перестанут».
Сдерживало только одно — запрет Веда: кого заметишь — не трогай, пропусти, подожди меня.
«А вдруг уснул братец, что тогда делать?» — терзался сомнениями Родо.
Враг тем временем оказался совсем близко. Он шел прямо на разведчика оврагом, иногда замирая, чтобы прислушаться, нет ли какой опасности. Остановился и рядом с киммерийцем, шумно потянул носом воздух.
Родо сразу вспомнил, как вчера Вед отчитал его за попытку разжечь костер, подумал, что брат был прав: пропах бы гарью — и все, выдал бы себя.
Через мгновение ассириец двинулся дальше, а дойдя до конца оврага, снова остановился и тогда завыл по-собачьи.
«Так вот кто это забавляется, — усмехнулся в мыслях Родо. — Ничего, дай время, я тебе хвост-то прищемлю».
Он хотел подняться сразу, как только ассириец перевалил через пригорок, но вдруг почувствовал на плече чью-то руку и, испуганно обернувшись, увидел брата.
«Тихо», — показал тот.
Какое-то время они неподвижно лежали рядом, пока Вед не зашептал.
— Теперь можно. Он был не один, поверху шли еще трое.
— Ассирийцы?
— Разведчики. Трое так точно. Может, и больше. Ближе к утру они сделают привал. Соберутся вместе. Тогда мы их и возьмем… А пока будем держаться от них подальше и идти по их следу. Бери лошадей…
Вед не ошибся. На излете ночи Хавшаба наткнулся на пещеру, обращенную к реке, и решил, что лучшего места для стоянки не найти. Приложив ко рту ладони, сложенные вместе, сотник трижды пропел филином. Одного из своих людей он отправил в дозор, другому приказал развести небольшой костер: если огонь и могли заметить, то лишь с противоположного берега.
Спустя некоторое время, из лесу вышли еще трое ассирийцев.
Хавшаба встретил их, объяснил:
— До утра отдыхаем. Завтра привала не будет.
Поделили на шесть частей вяленую рыбу, взятую с собой, поели, выпили немного вина, легли вокруг костра. Хавшаба, пока не уснули, распределил — кому и когда сменяться в дозоре. Говорил, а сам уже едва ворочал языком — засыпал он быстро, но спал мало.
Вед, удостоверившись, что враг никуда не денется еще пару часов, отступил от реки вглубь леса и приказал младшему брату скакать в лагерь за подмогой.
— Много не бери. Два десятка хватит. Только поторопись, чтобы мы их тепленькими взяли.
Ударил ладонью по крупу лошади, проводил всадника взглядом и пошел назад, караулить добычу. Неожиданно дорогу преградила огромная сторожевая собака с кожаным ошейником. Их и впрямь было сейчас много в лесу.
Пес, не зная чего ждать от человека — подвоха или ласки, ощерился, поджав хвост, попятился в кусты. Киммериец, настороженно оглядевшись по сторонам, двинулся дальше, однако через несколько шагов выяснилось, что зверь идет сзади, как привязанный.
— Уходи, уходи, — тихо заговорил Вед.
Но собака, услышав человеческую речь, вдруг завиляла хвостом, стала ластиться, надеясь найти в нем нового заботливого хозяина и, наоборот, подошла ближе.
— Похоже, не отвяжешься теперь от тебя.
Вздохнув, Вед положил руку на меч.
Собаке это движение, видимо, было до боли знакомо: она тотчас шарахнулась в сторону,
