Табал - Андрей Евгеньевич Корбут
Нет. Не передумал.
— Пошла прочь, пошла прочь…
Но стоило ему повернуться, сойти с места, как собака опять шла следом.
Вед пытался прикормить ее вяленой кониной, которая была при нем, пытался задобрить и грозить мечом… Все было напрасно. Ни взяться за лук, ни поднять с земли камень не решился: начнет лаять, еще хуже будет. Отчаявшись от нее избавиться, он пошел к пещере, надеясь, что собака вскоре отстанет сама. Не отстала. Забежала вперед, учуяла спрятавшегося за валунами ассирийского дозорного, залаяла. Тот же, недолго думая, пригвоздил ее к земле копьем. Пес взвизгнул, немного помучался и умер.
Этот шум разбудил Хавшабу. И хотя он знал, что больше не уснет, вставать не хотелось.
Вспомнил, что беспокоило последние дни: «Может, и правда жениться на Дияле… Она, конечно, не красавица, зато молода, умна… Да и друга уважу: сколько ей уже, двадцать пять, и все не замужем».
Шимшон и раньше намекал, мол, не прочь заиметь такого зятя, как он, а в этом походе принялся уговаривать с утра до вечера — так надоел, что Хавшаба стал даже избегать его. Почему — понятно. Все из-за скуки, уже не знали, чем заняться, пока стояли в Маркасу. Ни мира, ни войны.
«Старый пройдоха. Знает же, что отказать ему не могу… А может, пора наконец семьей обзавестись? Сколько можно судьбу испытывать. Навоевался».
И, размышляя так, Хавшаба медленно встал, сходил оправиться вглубь пещеры, затем выбрался наружу, расправил затекшие плечи.
Светало. Понемногу. По капле. Словно через силу.
Звезд уже не было, и серое небо опускалось до самой воды.
Хавшаба полез наверх по склону к дозорному, присев рядом, спросил:
— Что тут за шум?
— Собака приблудная, лай подняла. Пришлось убить.
— Собака, говоришь…
Хавшаба огляделся, стал прислушиваться. К утру стало совсем свежо. Лес, коченея от холода, казался вымершим, лишь река давала о себе знать мерной протяжной речью, похожей на заупокойную молитву.
— И что? Просто так, ни с того, ни с сего лаять принялась?
— Вот то-то и непонятно.
— Да, нехорошо это… Будем выступать. Вдруг кто что услышал, тогда не миновать беды.
Вед, притаившийся от них в тридцати шагах выше по склону, за поваленной сосной, видел, как командир разведчиков о чем-то говорил с дозорным, как опять оставил его одного, и подумал: «Дурная собака, и себя погубила, и ассирийцев спугнула. Уйдут. Точно, уйдут. Эх, не успеет Родо… не успеет… Догнать-то догоним, но ведь придется брать их силой, а там неизвестно, как все обернется, глядишь, и сбежит кто».
Однако все, что оставалось — это ждать.
Он потянулся за флягой на поясе, для чего пришлось перевернуться на бок, и тут же заметил чью-то тень. Кто-то пытался зайти к нему с тыла.
Вед мгновенно оказался на ногах, приготовился к бою.
Тогда и Хавшаба вышел из-за деревьев, словно он прогуливался, а не искал врагов.
Сначала они стали ходить кругами, присматриваться друг к другу. Вед был на две головы ниже ростом и вдвое легче ассирийца, но на стороне киммерийца была ловкость, а еще — щит и копье, тогда как у сотника был только меч.
Поднимать шум опасались оба. Один не знал, сколько еще киммерийцев прячется в лесу. Другой, напротив, понимал, что помощь ассирийцу придет немедля, только позови.
Вед атаковал первым, сделав выпад копьем. Противник ушел вправо, попытался перехватить древко — не получилось.
— Что, сопляк, не вышло! Молокосос! Кишка тонка, со мной тягаться! — бурчал себе под нос Хавшаба. — Да я тебя голыми руками задушу…
Вторая попытка оказалась для Веда куда успешнее — наконечник копья пробил сотнику кожаную безрукавку, вошел под правую ключицу. Только в последний момент Хавшаба успел перебросить меч из правой руки в левую и перерубить древко. Покосился на рану, подумал: без одной руки и с сильной кровопотерей — надолго меня не хватит.
Вед тоже это понимал, поэтому и отступил, принялся дразнить врага: держа меч наготове и не опуская на всякий случай щит, сделал два шага вправо, затем влево, оскалился, подмигнул.
Лес вокруг ощетинился деревьями, замолчал, замер, предчувствуя развязку, на востоке засеребрилось небо, вставало солнце. И где-то совсем рядом запела иволга.
Вед отвлекся на ее голос всего на мгновение, но Хавшаба это заметил и отчаянно смело метнул во врага меч — свое единственное оружие, так что киммериец был вынужден закрыться щитом. Метнул, чтобы затем в два прыжка преодолеть расстояние между ними и повалить противника на землю.
Теперь они оба были безоружными, только Хавшаба оказался сверху, а Вед снизу.
Один удар кулаком и киммериец бы уже не встал, но он вдруг выскользнул будто уж и метнулся на четвереньках по-собачьи в заросли.
Хавшаба опешил, а когда хотел броситься следом, понял, что поздно.
— Будь ты проклят, грязный киммериец, — пробормотал сотник, напряженно всматриваясь в лесную чащу. — Бегаешь будто заяц.
Тяжело встав с колен, он огляделся в поисках меча, как вдруг внезапно ощутил резкую боль в пояснице, изогнулся от боли, но все равно сумел ударить зашедшего ему за спину врага локтем в голову.
Пытаясь сохранять равновесие, Хавшаба шире расставил ноги, медленно повернулся, — потемнело в глазах, — увидел киммерийца, рухнувшего на землю, увидел, как тот неуверенно пытается подняться, и, понимая, что сейчас сам потеряет сознание, оседлал поверженного противника и принялся его душить.
— Я же говорил, голыми руками, — вспомнил свои слова ассириец.
Вед почти не сопротивлялся. Когда он затих, Хавшаба обессиленно упал рядом.
Из поясницы у него торчал нож.
* * *
— Что это? Они же не птицы… Как они туда забрались? — недоуменно спросил Дэру, рассматривая из укрытия выдолбленные в скале жилища с галереями, каменными лестницами и широкими площадками, на уровне самых высоких зиккуратов Ниневии.
— Мушки в Табале часто себе такие жилища устраивают, — пояснил Гиваргис. — Ладно бы в скалах, в земле норы роют, и ведь ни приступом, ни измором не возьмешь. Камнями вход привалят, а сами по щелям, кто куда, как мыши. Есть города, где живет до тысячи человек… Так что это поселение совсем крохотное.
— Сколько их там может быть? — спросил Бэбэк.
— Тридцать, пятьдесят… Не знаю… В гости надо сходить. В любом случае и еды, и женщин там вдоволь, — сказав так, Гиваргис лукаво посмотрел на Абу.
Тот подмигнул:
— Заберемся.
Бэбэк недовольно поморщился:
— Зачем? Если ты прав, то мужчин там не меньше десятка. А эта крепость выдержит штурм целой армии, не то что шести ассирийцев. Только время зря
