На острие меча - Вадим Николаевич Поситко
Вероятно, что-то во внешнем облике незнакомца и его словах заставило слугу задуматься и в конце концов кивнуть.
– Хорошо. Жди здесь, я схожу узнать, примет ли.
Он закрыл ворота перед самым носом Кезона, оставив его на улице. Благо за это время мимо прошла лишь пьяная парочка, занятая своим разговором, да и сам кривоногий отсутствовал недолго.
– Входи, – угрюмо позвал он, впуская Кезона внутрь и выглядывая наружу. И, когда убедился, что на улице спокойно, закрыл ворота и уже по-деловому распорядился: – Следуй за мной. И еще: у господина гость.
Они прошли через выложенный плиткой прямоугольный двор, на мозаике которого играли отблески уходящего дня. Сумерки быстро сгущались, и Скопас зажег масляный светильник на одной из колонн галереи. Совершенно неожиданно он миролюбиво бросил через плечо:
– Тебе повезло. У господина сегодня доброе настроение.
«Как и у тебя», – усмехнулся про себя Кезон.
Когда они вошли в увитую виноградной лозой беседку, Скопас отступил в сторону, пропуская визитера вперед. Кезон всмотрелся в полулежавших у пиршественного стола мужчин и не поверил своим глазам. Подавив возглас удивления, уже готовый сорваться с губ, он сделал шаг вперед, приветствуя хозяина дома. И только потом перевел взгляд на его юного гостя…
– Ты?! – только и смог вымолвить тот, от неожиданности чуть не расплескав содержимое своего кубка.
– Я, молодой господин. – Больше Кезон не мог сдерживать улыбку. – И, как видишь, вполне живой.
Гераклид в недоумении переводил взгляд с одного на другого. Затем подал рукой знак Скопасу, чтобы тот удалился.
– Вы знакомы?! – Его вопрос адресовался трибуну.
Лукан отставил кубок и сел. Его глаза искрились радостью.
– И довольно близко, друг Гераклид. Но об этом чуть позже.
Глава 14
Кезон отбыл обратно спустя четыре дня. За это время они успели не один раз поднять кубки за богиню Артемиду Таврополу, славную херсонесскую Деву, обсудить положение дел и подробно рассказать друг другу, что произошло с каждым за последние полгода. Лукана особенно поразил рассказ о морском сражении, в результате которого его приятель был пленен. Он негодовал по поводу пиратского нападения боспорцев на торговое судно Византия и искренне расстроился, узнав о гибели жизнерадостного купца Эвмена. И все же следовало отдать должное судьбе: в плен Кезон попал довольно удачно (если, конечно, об этом так можно было сказать). Правда, не окажись тогда в порту Пантикапея Лисандр, кто знает, как все повернулось бы. Порадовался за своего юного товарища и Кезон. Еще бы! Сам Дидий Галл – наместник Мёзии и главнокомандующий армией – доверил ему такое щепетильное дело, как подготовка встречи римского корпуса. Похоже, жизнь у обоих налаживалась: Лукан делал успешную карьеру в войсках, Кезон же превзошел самые смелые ожидания своего патрона (Нарцисс, безусловно, и мечтать не мог, что его человек так успешно закрепится в Таврике). А подтверждением тому служило послание, которое он передал Гераклиду.
Между тем сведения Лисандра вызвали у грека противоречивые чувства – тревоги и возбуждения. Первое было связано с озабоченностью тем, что Митридат может предпринять поход на его родной город до прибытия римских сил. Второе говорило о прорвавшейся наружу неистребимой жажде активных действий. Судовладелец напоминал оживший после долгой спячки вулкан, готовый вот-вот извергнуть из своих недр тучи пепла и лаву.
– Завтра же соберем заседание эсимнатов! – заявил он в тот вечер.
И в тот же вечер они опорожнили еще не одну амфору вина. Захмелев и несколько успокоившись, Гераклид разговорился. А начал он с того, что назвал Лисандра «старым, хитрым лисом, не растерявшим еще свое чутье» и рассказал, разумеется, по большому секрету, о его бурной молодости. Оказалось, что в прошлом тот промышлял морским разбоем, благодаря чему и сколотил свое немалое состояние. Причем делал это так ловко, что никто из сограждан даже не догадывался о второй стороне жизни скромного боспорского купца. Так длилось до тех пор, пока в одной из схваток он не был ранен в ногу. Копье противника глубоко вспороло бедро, оставив на память не только большой шрам, но и хромоту. Лисандр посчитал это знаком свыше и отошел от темных дел, тем более что денег на тот момент скопил уже достаточно – хватило бы на две его жизни.
– Вот почему я не удивляюсь, что он так быстро раскусил тебя, – усмехался Гераклид, глядя покрасневшими глазами на Кезона. – Говорю же, хитрый лис, битый и опасный! Я бы и сейчас не рискнул сойтись с ним в рукопашной.
В последний день он вручил ему письмо для Лисандра и велел передать на словах, что надеется на скорую встречу за пиршественным столом в Нимфее. Лукан такую уверенность в скорой победе над Митридатом вполне разделял и уже начинал ловить себя на мысли, что до зуда в пальцах ждет прибытия флотилии римлян. В том, что Галл не станет затягивать с войной, сомнений не возникало. А значит, и недалек тот день, когда он наконец проявит себя как воин и заслужит уважение командиров и товарищей.
Вскоре после отплытия Кезона (был первый день июня) Гераклид пригласил его на свои виноградники – посмотреть, где и как произрастает лоза, дающая тот божественный напиток, каким они не раз наслаждались за его столом. Но не успела их маленькая компания выехать за городские ворота, как ее догнал запыхавшийся раб.
– Господин, на горизонте паруса! Много парусов! – выпалил он, застыв в придорожной пыли с разинутым ртом и хлопающими глазами.
– Пасть закрой! – шикнул на него Скопас, которого Гераклид в такие поездки всегда брал с собой. – Скажи толком: что за паруса, чьи?
Раб пожал плечами.
– Да кто ж их разберет. Далеко еще.
Секретарь вопрошающе уставился на хозяина.
– Возвращаемся! – решительно заявил тот и, повернувшись к своему гостю, пояснил: – В любом случае мне лучше быть в порту.
– Думаю, мне тоже, – согласился с ним Лукан.
Они завернули к Гераклиду, чтобы оставить лошадей, и пешком добрались до набережной порта. Здесь уже собралась большая толпа возбужденных горожан. Люди тянули головы в сторону моря, толкались, громко переговаривались, гадая, что за флотилия приближается к их берегу – римская или боспорская. Были и такие, кто начинал сеять панику: мол, о подходе латинян они бы узнали заранее, и это, бесспорно, корабли царя Митридата.
– Да их не счесть! Точно боспорцы! – выкрикивал тощий мужчина в синем хитоне, подпоясанном простым кожаным ремешком.
– Похоже на то. Вон как растянулись, точно обкладывают нас! – поддакивал ему розовощекий толстяк с мясистым носом и
