Табал - Андрей Евгеньевич Корбут
Запрокинув голову, он, очевидно, вознамерился добраться до того содержимого, что покоилось на самом дне сосуда.
— Пьяница, — проворчал Шимшон, брезгливо отворачиваясь от сына.
Рядом внезапно просвистела стрела. Следом — другая. А третья, явившаяся из молочного тумана, прошила Варде горло.
Он замер — слабеющие руки выпустили амфору — пошатнулся, растерянно посмотрел на окаменевшего отца, на своих товарищей, — алая кровь заливала шею, капала на грудь, — взглянул на небо, откуда прилетела смерть, и вдруг увидел, как она приближается снова.
На ассирийцев обрушились сотни и сотни стрел…
3
За пять месяцев до начала восстания.
Ассирия. Провинция Гургум. Город Маркасу
В конце месяца кислим в Маркасу объявился Табшар-Ашшур. Он тайным образом пробрался в город, встретился с уважаемыми людьми, интересовался у них настроениями среди местной знати, а также тем, как часто во дворце упоминается имя Ашшур-аха-иддина или его матери царицы Закуту. Набу-аххе-буллит, наместник Маркасу, проведал обо всем этом, когда Табшар-Ашшура уже и след простыл. Встревожился.
Затем, в первых числах месяца тебет, серым нескончаемым дождливым днем в Маркасу неожиданно прибыли глашатай Шульмубэл и раббилум Мар-Априм. Набу-аххе-буллит обедал, когда ему сообщили об этой новости, и едва не поперхнулся куском мяса, судорожно потянулся за кубком с вином. Если тебя навещают первые лица государства без видимых на то причин, поневоле возьмет оторопь. Однако ж, переборов страх, он принял дорогих гостей как подобает, самолично встретил их у входа во дворец, облобызал обоих и, обнимая, словно старых друзей, повел в свои покои, наводящими вопросами пытаясь выяснить, что стоит за этим визитом. Мар-Априм отшучивался, говорил о местных красотках и замечательном вине, о котором дошла слава до самой Ниневии. Шульмубэл важно и многозначительно отмалчивался.
— Дам вам отдохнуть, а за ужином поговорим о делах, — смирился великодушный хозяин.
Как только за гостями закрылись двери отведенных для них комнат, Набу-аххе-буллит перестал улыбаться и позвал начальника своей стражи:
— Охрану удвоить. Гостей никуда без присмотра не пускать. Всех, кто к ним пожалует, потом доставить ко мне немедля. Спать буду — разбудить!..
За месяц до этого с глашатаем встречался Набу-шур-уцур.
Высокий гость пожаловал в покои Шульмубэла, которые находились во дворце Син-аххе-риба, далеко за полночь. Хозяин ложился рано, а поэтому ждать его пришлось долго. Однако когда он появился — был свеж и бодр, приветливо улыбался, вполне искренне считая гостя своим другом.
— Твой сын здесь? — тепло обняв глашатая, спросил молочный брат царевича.
— Да. Развлекается с новой наложницей. Только и слышу их смех и крики.
— Пошли за ним, он нам понадобится. И пусть принесут что-нибудь из мяса, — Набу-шур-уцур вернулся на мраморное ложе с множеством мягких подушек, поудобнее устроился напротив столика с фруктами и, чтобы хоть как-то утолить голод, отправил в рот несколько ягод винограда. — С утра на ногах, крошки во рту не было.
Пока глашатай отдавал слугам распоряжение, Набу огляделся. В последний раз он был здесь больше года назад, но с тех пор ничего не изменилось — уж в чем другом, а в расточительстве Шульмубэла обвинить нельзя. Никакой позолоты или излишеств… только сверкающий мрамор и толстые ковры. Недаром говорят, что он никогда не брал ни от кого никаких подарков… О сыне такого не скажешь.
— Так что привело тебя ко мне в столь поздний час, дорогой друг? — спросил Шульмубэл.
— Знает ли Табшар о наших планах относительно Табала?
Глашатай, присевший напротив гостя, пристально посмотрел ему в глаза, коротко ответил:
— Нет.
— Это хорошо… Я встречался с ним сегодня во дворце. Табшар сказал, что царь просил его какое-то время не тревожить. Он хочет о многом подумать, привести мысли в порядок.
— Или не хочет никому показывать, что болен, — осторожно подсказал Шульмубэл.
— Вот как, — прищурился Набу. — А я-то думал, что все это грязные слухи, которые распространяют слуги по наущению Закуту.
— Увы, это правда. Болезнь неопасная и жизни не угрожает, однако страдания царю она причиняет, и немалые.
— В любом случае это нам на руку. На кого оставляет двор Табшар-Ашшур, когда покидает дворец?
— Всем в его отсутствие заправляет Ашшур-дур-пания.
— Вот пусть и командует. Почувствует силу. Это его потешит. Табшар пусть скажет, что едет на запад, чтобы лично подобрать древесину для царской ладьи[7], которую он строит втайне от царя, чтобы сделать ему подарок на день рождения. Пусть запряжет в колесницу самых выносливых лошадей, чтобы за месяц обернуться. Большая свита ему не понадобится. Путь предстоит дальний. В день ему придется делать по несколько переходов[8].
— Могу я спросить, куда он едет и зачем?
— На запад, действительно на запад, но тайно. О деталях я расскажу ему сам. Ты и Мар-Априм поедете по его следам. Вы посетите Тушхан, Хальпу, Арпад[9], Маркасу. Тамошние наместники — сторонники Ашшур-аха-иддина. Однако, по моим сведениям, часть из них колеблется: не хочет питаться крошками со стола Закуту. Думаю, после того как там побывает Табшар-Ашшур, они станут сговорчивее.
— Мар-Априм? Почему он? — единственное, чему удивился Шульмубэл. — По-моему, он всегда стоял в стороне. Что изменилось? Чего я не знаю?
— Принцесса Хава нашла в нем утешение после смерти Нимрода. Известно это пока немногим, но Арад-бел-ит такому союзу только рад.
Расчет Набу-шур-уцура отчасти оправдался. В Тушхане наместник Ша-Ашшур-дуббу пошел на попятную и заявил, что Арад-бел-ит был, есть и будет для него единственным наследником престола, а все утверждения о поддержке Ашшур-аха-иддина — это происки врагов. В Арпаде наместник Зазаи был осторожнее, говорил о воле царя, которая для него священна, но при этом не удержался и назвал Закуту подлой змеей — что было более чем красноречивым свидетельством его нелюбви к царице. Встретиться с Набу-Ли, наместником Хальпу, не получилось. Жена сказала, что он болен. Тяжелое состояние подтвердил и его лекарь, дескать, господин третьи сутки мечется по кровати в бреду и никого не узнает. Правда или нет, выведать не получилось. Единственный человек, которому можно было доверять в Хальпу, — садовник Набу-Ли, шпион Набу-шур-уцура, — по странному стечению обстоятельств накануне их визита отравился грибами. Последним пунктом в этой поездке был Маркасу.
…Непрекращающийся ливень шел весь день и всю ночь и стих только под утро, но к полудню зарядил с новой силой. Наверное, от этого и вставалось тяжело. Шульмубэл долго лежал с открытыми глазами, бесцельно глядя в серый украшенный замысловатым орнаментом потолок и думал о том, как хорошо было бы сейчас оказаться дома. С годами он все меньше любил покидать Ниневию. Не то что раньше, когда
