Над Нейвой рекою идем эскадроном - Олег Анатольевич Немытов
– Под арест на два месяца! – приказал Смолин двоим подошедшим солдатам. – А о твоём пребывании в должности красного коменданта мы ещё поговорим! И решим, что перевесит: служба в красных или участие в подпольной организации.
Повернувшись к прапорщику, полковник добавил:
– Всех незаконно задержанных немедленно освободить! А по всем безобразиям будет проведено следствие, пока я здесь начальник гарнизона.
Иннокентий Семёнович резко повернулся и вышел из комендатуры, направившись в свою резиденцию, расположенную в бывшем волостном правлении. В коридоре у входа его дожидался немолодой седовласый военный в офицерской форме, но без погон. Всмотревшись, Смолин тотчас же узнал своего командира Шаповалова – однополчанина по японской войне.
– Виктор Владимирович! Вы-то здесь какими судьбами?
– После ранения бризантным демобилизовали вчистую. Немного подучился, и вот по гражданской службе был направлен в этот город земским начальником.
– Как я рад нашей встрече, господин подполковник! Ну, рассказывайте, как дела!
– Дела… Вы, Иннокентий, наверное, сами понимаете… Слава Богу, что пережили всю эту большевистскую вакханалию. Интеллигенция до сих пор по домам прячется. Ваших ждали, сейчас и их боятся. В город вступили, в основном, солдаты-крестьяне, а у них все: городские, интеллигенты, большевики, эсеры или кто другой – демагоги, из-за которых у них вся жизнь пошла наперекосяк.
– Простите меня, Виктор Владимирович, но я сейчас совершенно не располагаю временем! Можно вас попросить об одном одолжении? Ведь вы и сами за то, чтобы быстрей наладить жизнь в городе… – И начальник гарнизона на одном дыхании попросил: – Пожалуйста, на некоторое время займите должность коменданта города! А там пришлют из Екатеринбурга. И приступите по возможности сейчас же. Должно быть объявлено, что город с сего дня на военном положении. А также о комендантском часе, о подтверждении действующего с начала германской войны сухого закона, то есть о запрете на изготовление и продажу самогона. А граждане пусть приступают к своим обязанностям, никого и ничего не боятся. Мы не допустим в городе разгула анархии, а все беспорядки будут прекращены в одночасье. И если у вас позволит здоровье взять на себя такую работу, надо немедленно сформировать или вернуть старую гражданскую власть в городе.
В это время в волостное правление зашёл прапорщик. И отрекомендовался, отдав честь:
– Прапорщик Ляховский прибыл по вашему приказанию!
Иннокентий Семёнович, пожав ему руку, сказал:
– Не будем терять времени! Идёмте! Где тут у них контрразведка?
– На улице Синячихинской, в доме купца Шишкина.
– По дороге поговорим!
* * *
Тем временем за столом в гостиной дома Шишкина сидели четверо: Василий Путилин, Алексей Суворов, Матвей Абрамов и только что приехавший с Кушвинского фронта поручик Иван Обухов с рукой на перевязи. Компания внимала рассказам Обухова о том, как его ранили в бою у горы Гребешки:
– Никто не ожидал того, как эта сволочь зайдет нам в тыл. Представились нашим как пополнение, а дальше всё превратилось в один кошмар! Там меня и задело.
Тут вмешался в разговор поручик Абрамов, сын торговца, в прошлом ветерана русско-японской войны и георгиевского кавалера.
– А вы знаете, господа, что контрразведкой боевой колонны полковника Смолина арестован наш учитель Плескачевский?! За службу в Красной армии!
– Надо срочно выручать, а то шлёпнут – и поминай! Там ведь особо разбираться не будут! А он ведь у истоков стоял нашей антибольшевистской организации, – напомнил Василий.
В это время дверь распахнулась, и на пороге появился полковник Смолин вместе с прапорщиком Ляховским. Офицеры мгновенно вскочили и вытянулись, отдавая честь.
– Значит, мстите! – резко спросил полковник. – Почему по всему городу хватаются граждане и без суда и следствия превращаются в трупы? Что за порки населения? Немедленно прекратить! – продолжал Иннокентий Семёнович, не давая опомниться. – Для суда и расследования большевистских преступлений согласно указу правительства должна быть создана военно-следственная комиссия! Вот она и будет решать вопрос о наказании виновных.
– Разрешите! – выбрав момент, спросил Алексей Суворов.
На кивок полковника он коротко доложил об обстановке в городе, о том, что большевикам мстят местные жители, отлавливают их и чинят расправу. А они, офицеры, уже приняли ряд мер для розыска и изоляции, некоторых большевиков. В частности, арестованы оставшиеся товарищи: Смирнов, убивший своего же красноармейца, и Сычёв – за разрыв кабеля связи на железнодорожной станции. Указав на Ивана Обухова, Суворов спросил:
– Я назначен капитаном Казагранди начальником Алапаевской контрразведки. А нельзя ли вместо меня назначить поручика Обухова, а я готов работать его заместителем!
– Хорошо, пусть будет так! – разрешил Смолин.
– И разрешите ещё вопрос, господин полковник! Контрразведкой вашей колонны задержан наш учитель, офицер, прапорщик Плескачевский. Он задержан как красный командир, а он был у нас руководителем подпольной антибольшевистской организации, пока его насильно не мобилизовали большевики.
– Хорошо, я разберусь! – пообещал начальник гарнизона. – Продолжайте заниматься очисткой города, только в тесном сотрудничестве с милицией. Их начальнику я уже дал указания.
И он кивнул на стоявшего рядом прапорщика Ляховского:
– Вот новый следователь по уголовным и политическим преступлениям, совершённым большевиками! Следственная комиссия должна быть сформирована до конца дня!
С этими словами Иннокентий Семёнович развернулся и вышел. Подходя к своей резиденции, на одном из столбов он увидел приклеенную бумагу с крупно написанным текстом о военном положении в городе. «Отлично! Виктор Владимирович уже приступил к работе. Вот что значит старая гвардия!»
У себя в приёмной, кроме Шаповалова, Иннокентий увидел ещё несколько человек из гражданских. Шаповалов встал ему навстречу:
– Вот, знакомьтесь: назначаю следственную комиссию и собрал то, что осталось от земства.
– Виктор Владимирович, меня беспокоит ещё один вопрос: надо как можно быстрей пополнить наши ряды. Можно, конечно, объявить мобилизацию, но я бы хотел, прежде всего, укомплектовать свои ряды добровольцами!
– Хорошо, по окрестным волостям я отправлю нарочных! Что касается города, то тут я подходил бы осторожней. Завод, работающий на оборону, нельзя оставить без рабочих рук!
– Все карты вам в руки, Виктор Владимирович. Пишите нарочным обращение от моего имени.
Тут Смолин вспомнил об арестованном прапорщике и приказал Домбровскому привести арестованного лично к нему. Вскоре адъютант вернулся, ведя с собой немолодого интеллигентного человека в очках. Вошедший представился:
– Бывший прапорщик Плескачевский, по профессии учитель.
– Знаете ли вы, учитель по профессии, что бывших офицеров не бывает? Офицер всегда офицер. Так вот, если вы об этом помнили бы, то не оказались бы там, откуда мы вас вытащили! Ещё немного – и пошли бы в расход.
– Но я мирный человек, и хотел бы продолжить заниматься, тем, к чему призван – учить детей! – попытался возразить Владимир Аполлинарьевич.
– Не время сейчас, прапорщик, нам заниматься тем, чем хотим! Тем более
