Над Нейвой рекою идем эскадроном - Олег Анатольевич Немытов
– Давай для начала хоть чайком побалуемся!
Николай, вызвав из охраны одного из солдат, попросил разогреть самовар. Викентий Игнатьевич Бордзиловский, выходец из дворян Витебской губернии, присев к столу, проговорил:
– А всё же, Коля, я первый вступил в город. Или… нежели ты со своими бойцами?!
– Да пусть будет так, вы так вы, – улыбнулся Казагранди – За поддержку тяжёлым орудием большое спасибо!
– Молодец! Хорошо, что гордыня тебя не мучает, капитан. А что ты скажешь о Смолине? Когда он будет здесь?
– Думаю, что скоро! Как мост через Реж починят. А что, ему вы тоже хотите сообщить, кто первый занял город?
В это время солдат принёс чай. Отхлебнув, полковник ответил, оставив иронию за скобками:
– Да нет, он мне нужен по другому поводу! Как ты знаешь, в городе содержались великие князья Романовы. Так вот, здесь ходят упорные слухи, что их живыми сбросили в шахту! Надо бы составить рапорт об этом и отправить наверх. И начать, как положено, расследование. У меня даже есть следователь, окончивший юридический факультет Московского университета.
– Так вы же остаётесь в городе! И в своё время, говорят, в Гатчине служили, при дворце. Хорошо знаете царскую фамилию. Вам и карты в руки! А у меня задача – наступление на Верхотурье.
Вскоре офицеры допили чай и распрощались. А в городе тем временем разыгрывались другие события в связи с укреплением новой власти. Первого октября, через два дня после Воздвижения, в Алапаевск, вдоль железной дороги с юга-востока вступала новая колонна с бронепоездом. Это были бойцы полковника Смолина. Иннокентий Семёнович, восстановив железнодорожный мост через реку Реж, разместил большую часть своих сибиряков в железнодорожных составах, погрузил туда также материальную часть и двинулся к Алапаевску. Ненастным серым утром под моросящим мелким дождём полки 4-й Сибирской дивизии вступили в Алапаевский завод.
На перроне вокзала командира правой боевой колонны встретили капитан Казагранди и подполковник Бордзиловский. Николай Николаевич, откозыряв, коротко доложил обстановку и попросил разрешения о выступлении из города. Смолин же, справившись о добровольцах, сообщил капитану о его назначении на должность командира Северной боевой колонны. В нее, кроме 16-го Ишимского полка, должен был войти и 19-й Петропавловский полк под командованием капитана А.А. Куренкова, и отряд ротмистра Манжетного. И после формальностей капитану было разрешено приступить к выступлению.
– А мы с вами, подполковник, давайте-ка познакомимся с городом! Предлагаю прокатиться в каком-нибудь тарантасе, чтобы не привлекать к себе особого внимания. Кстати, где расположился полковник Черкасов?
– На юго-западе, в так называемой Нейво-Алапаихе, – ответил Бордзиловский. – Это близко к городской черте.
– Вот с нее и начнём.
И вскоре два штаб-офицера тряслись по ухабам городских улиц в деревню Алапаиху. Командир Тюменского полка полковник Борис Михайлович Черкасов расположился со своим штабом в поповском доме. Туда и подъехали белые командиры. Черкасов, тучный и уже далеко не молодой, сам вышел на крыльцо и пригласил приехавших войти. Но Смолин предложил ему доложить обстановку и рассказать о расквартировании полка:
– Чем думаете занять солдат на время стоянки в городе?
– Первое, что я сделал, – разместил их по квартирам. Сейчас тяну связь со штабом в городе, точнее с бывшим волостным правлением, вы ведь там организуете штаб? Хоть мне и влепил командир дивизии выговор, но выпивающих у меня нет, я тоже не терплю пьянства. Вот подполковник Бордзиловский сообщил мне, что, когда прибудет в город генерал Вержбитский, состоится парад. Вот я и муштрую своих вояк ходить строем! Ведь у меня много мобилизованной молодёжи из Шадринского уезда, которые только здесь пороха-то понюхали! А вот мои офицеры, ездившие к Казагранди, говорят, что с зелёным змеем у белопартизан не всё благополучно…
Смолин сослался на то, что он как назначенный генералом Вержбитским начальником гарнизона города считает нужным, прежде всего, самостоятельно знакомиться с обстановкой в городе. Затем он извинился и пригласил Бориса Михайловича выбрать время, чтобы прибыть к нему в штаб для более длительной беседы за самоваром. Откланявшись, офицеры поехали в город.
Алапаевск погрузился в осенний сплин. Причём здешняя осень была далеко не той, что в своих стихах воспевали русские классики, а той, что обычно бывает в уральских городках, удалённых от центральных губерний. Тяжелое влажное утро с мелким холодным дождем, грязные вязкие дороги, по которым двигалась бричка с офицерами, и сонная сумеречная плита из плотной зависи вместо неба…
– Да, безрадостная картина. Эх, не хотел бы я здесь встречать свою старость!
– А оно и понятно, Викентий Игнатьевич! Вы ведь в Гатчине служили, что называется, при дворце! Питер рядом! Цивилизация… Не то что мы, сибиряки….
– Родился-то я здесь, хоть и шляхтич! В Камышлове, где вы успели побывать. Ведь моего деда сюда сослали за участие в польском бунте! Вот, спрашивается, чего человеку не хватало?!
– А того же, наверное, что и нынешним выходцам из нашего и вашего брата, из дворянства и шляхты.
– Так вот, я о Камышлове. У нас тоже городок вроде этого, но мостовые проложены, да домов каменных поболе, да гимназия есть.
– Ну не скажи, Викентий Игнатьевич! Ваш Камышлов всё же на Транссибе находится, на пути в Ирбит. На ярмарку-то все пути через него идут…
Так за разговорами командиры добрались до центра города. На углу Екатерининской и Алексеевской к бричке подошёл бравый штабс-капитан. Отдав честь, он коротко доложил о себе:
– Штабс-капитан Шмаков! Назначен начальником местной милиции, формированием которой на данный момент и занимаюсь.
– Из кого формируете кадры? – строго спросил полковник Смолин.
– Из бывших городовых, жандармских работников. В общем, набираю тех, кто знаком с этой службой!
– Начато ли дело по расследованию убийства членов дома Романовых? – задал свой сокровенный вопрос подполковник Бордзиловский. Шмаков вдруг выпрямился и, щёлкнув каблуками, обратился к Смолину:
– Разрешите обратиться, господин полковник! – И на кивок Иннокентия Семёновича резко и, едва сдерживая гневный напор, продолжил: – Со времени перехода города под контроль правительственных войск здесь творится что-то невообразимое. Просто вакханалия! Никем не санкционированные порки, ничем не обоснованные задержания – комендант и контрразведка свирепствуют! Также есть и убийства без суда и следствия бывших граждан, сотрудничавших с большевистской властью. Я дал задание старшему милиционеру Мальшикову допросить кое-кого из свидетелей по делу об убийстве великих князей, но контрразведка и комендант всячески мешают и противодействуют. Формирование следственной комиссии, о которой вышел правительственный указ, тоже тормозится, а между тем убиты важные свидетели: судьи Гасников, Тюриков и другие. Конечно, я не думаю, что это делается умышленно, скорей всего, мы просто не можем разграничить свои полномочия…
– Хорошо, мы решим эти вопросы! Я сейчас же
