Её скрытый гений - Мари Бенедикт
Не отвлекаясь и не тратя силы на Уилкинса и его вмешательства — реальные или предполагаемые — я с головой ухожу в исследование. Вместе с Рэем мы делаем еще более четкие и поразительные снимки ДНК В-формы, и начинаем трудную работу по преобразованию паттернов форм A и B в трехмерные модели. Мне начинают сниться черные точки на белом фоне — даже ночами я пытаюсь разрешить загадку о структуре жизни. Я чувствую, что ответ совсем близко — надо только еще чуть-чуть постараться.
Даже когда Уилкинс спускает на меня своего нового пса — то есть нового соседа по кабинету — это раздражает лишь в первый момент. Этот специалист по микроскопам, ирландец Билл Сидс, считает себя комиком и упражняется в шуточках и насмешках. Он дает прозвища всем в команде, но я знаю, что мое прозвище на самом деле придумал Уилкинс — Рози[11]. Да, это краткая форма моего имени, но я с самого начала четко сказала Уилкинсу, что оно мне не нравится. Знаю я и кто стоит за самой громкой шуткой Сидса: однажды ранним утром, включив свет в своей лаборатории, я обнаружила, что все ткани, покрывающие оборудование для рентгеновской кристаллографии, украшены надписями «Салон Рози».
Несмотря на это, больше всего меня тревожит Рэй. Формально бедный молодой ученый подчиняется мне, и я являюсь его научным руководителем, но Уилкинс все чаще использует его как пешку. Его то и дело вызывают в офис Уилкинса, чтобы он предоставил информацию об их прошлой совместной работе над исследованиями ДНК или помог в текущих исследованиях образцов вилочковой железы свиньи, а иногда как посыльного просят передать мне, что назначено собрание. Уилкинс вымещает свою ярость на моем ассистенте вновь и вновь, пока обстановка снова не накаляется до предела.
* * *
Когда мы приветствуем ученых, прибывших на коллоквиум Королевского колледжа по структурам нуклеиновых кислот, я нарочно встаю рядом с Рэндаллом, а не с Уилкинсом. Хочется, чтобы день прошел хорошо, а это значит — не давать Рэндаллу поводов для тревоги. Поэтому планирую избегать Уилкинса до того момента, как выйду на трибуну после его речи.
Приветствуя элегантно одетого биофизика из Университетского колледжа, я задумываюсь, может, мне стоило вместо обычной лабораторной одежды — белой блузки, темной юбки и халата, — надеть одно из моих четырех платьев в стиле нью-лук. И тут Рэй толкает меня локтем.
— Это тот самый Крик, о котором профессор Уилкинс постоянно говорит? — шепчет Рэй.
— О чем вы? — спрашиваю я, бросая взгляд в том направлении, куда смотрит Рэй. Я стараюсь не выказать свое удивление — обычно мой ассистент старательно избегает разговоров об Уилкинсе.
— Уилкинс теперь много времени проводит в Кавендише, хотя они занимаются только белками. Он даже упомянул, что ездил на выходные в гости к другу из Кавендиша и я полагаю, что это Крик. А может, и другой парень, который недавно приступил там к работе — кажется, его зовут Уотсон. Уилкинсу он тоже очень нравится.
Уверена, Рэй получает немало информации во время регулярных вылазок в паб «Финчс», которые устраивает Уилкинс для своих сотрудников. Меня туда никогда не приглашают — лишь на официальные мероприятия, организованные самим Рэндаллом.
Уилкинс болтает с высоким худощавым мужчиной, в котором я сразу узнаю того, кто так неуместно высказался о рентгеноструктурном анализе белков на конференции в Кавендише. И вот он в Королевском колледже, разговаривает с Уилкинсом, как со старым другом.
— Да, это Крик. Я помню его с лета.
— Почему он заинтересовался коллоквиумом о структуре ДНК? Насколько я понимаю, он работает с белками, а с не ДНК, — говорит Рэй.
— Не знаю. Может быть, пришел поддержать друга? Или чтобы посмотреть, может ли работа Королевского колледжа помочь в анализе белков? Здесь довольно много людей из Кавендиша, я была на их летней конференции.
Рэй не успевает ответить, как Рэндалл подает знак, чтобы мы проводили группу в лекционный зал, где собираются около двадцати ученых. После прекрасного введения Рэндалла слово берет Уилкинс. Он произносит, по сути, ту же речь, что и в Кавендише, и на этот раз я не могу возражать. Так решил Рэндалл.
Мы молча проходим друг мимо друга, я занимаю место Уилкинса на кафедре. Смотрю на свои заметки к лекции, а затем на аудиторию. И, хотя я никогда не боялась публичных выступлений, замираю.
Я готовила лекцию много часов, но все равно опасаюсь делиться с коллегами первыми результатами своего исследования ДНК методом рентгеноструктурного анализа. Я же помню слова уважаемого Джона Десмонда Бернала о том, что хороший ученый не делает предположений, пока не уверен в своих результатах на все сто процентов. Достаточно ли снимков я сделала? Достаточно ли провела расчетов, чтобы утверждать то, что планирую сегодня заявить? Мне делается нехорошо от одной мысли, что я скажу слишком много и слишком рано. Рэндалл недовольно покашливает, и я понимаю, что мне не остается ничего другого — только начать.
— Спасибо, что присоединились к нам сегодня, чтобы услышать, чем мы здесь занимаемся. Как многие из вас знают, с момента поступления в Королевский колледж я изучаю волокна ДНК методом рентгеноструктурного анализа, — шаг за шагом я описываю, как гидратировала волокна ДНК, а затем запечатлела с помощью рентгеновских снимков изменения от влажного состояния к кристаллическому и сухому. Я знаю, что это методичное объяснение продемонстрирует навыки и опыт, которые я привношу как в подготовку образцов, так и в саму кристаллографию, особенно по сравнению с общими описаниями Уилкинса.
Затем я подхожу к одному из кульминационных моментов своей речи:
— Именно эти методы помогли нам с Рэймондом Гослингом, моим ассистентом, понять, что существуют две различные формы ДНК — мы называем их формой А и формой В. Мы только начинаем изучать различия их свойств и структуры. В итоге мы надеемся разобраться в их функциях.
Зал ахает, все начинают шептаться. Я знаю, что это открытие удивило и взволновало многих, но должна продолжать.
— Буду рада ответить на вопросы об этих двух формах ДНК в конце лекции.
Смею ли я продолжать? Ведь моя сущность ученого жаждет больше неопровержимых фактов, прежде чем заявить то, о чем говорят мои данные рентгеноструктурного анализа?
Набрав полные легкие воздуха, я гляжу на свою речь, написанную от руки. Я просматриваю заметки о методах, использованных для получения различных уровней влажности волокна при рентгеновском исследовании, и о своих наблюдениях за ДНК при разных уровнях гидратации. А затем бросаю взгляд на вывод — результаты убедительно указывают
