Зимняя бегония. Том 1 - Шуй Жу Тянь-Эр

опись, по правилам хозяин лично должен проверить все расчёты, подытожить общую сумму и переписать всё набело, и Фань Ляню, знатному любителю развлечений, пришлось отложить их в сторону, тянуть с описью дальше было уже решительно невозможно, и сейчас каждый день он проводил в обнимку с расчётами, так что был ужасно занят. Чэн Фэнтай в одиночку, как и прежде, проводил дни, веселясь до упаду и бездельничая, причём с полным осознанием своей правоты, никто даже и подумать не мог о том, чтобы побеспокоить его. Однако, поскольку Фань Лянь занимался делами, некому было сопровождать Чэн Фэнтая в его бесчинствах, а развлекаться одному не так интересно, и он целыми днями бессмысленно бродил по городу и как-то увидел пьесу в доме одного приятеля. Хотя он по-прежнему не разбирался в опере, но эта постановка заставила его вспомнить о Шан Сижуе. Голос у молодого актёра, выступавшего на сцене, был не такой чистый, как у Шан Сижуя, а грим – не такой приятный глазу. Он вспомнил, что после того, как оторвал рукав от костюма Шан Сижуя, они не виделись уже несколько недель. Неужели этот маленький актёришка обиделся на него? Тут Чэн Фэнтай решил пригласить Шан Сижуя поразвлечься, а заодно и извиниться, этот актёр – человек простодушный и наивный, рассмешить его можно всего одной шуткой, он и на самом деле очаровательный.

Сейчас Шан Сижуй по большей части выступал в большом театре оперы «Цинфэн» – всё потому, что ему нравилось привносить изменения в постановки, а этот театр был сравнительно современным, готовым принять его нововведения. Даже если изменения придутся публике не по вкусу, здесь неоткуда возникнуть летательному оружию в виде чайников с кипятком, к тому же сцена находилась далеко от зала и высоко – добросить до неё что-то крупное и тяжёлое затруднительно, и Шан Сижуй находился в относительной безопасности.

Театр пекинской оперы «Цинфэн» был построен в стиле европейской часовой башни, к гримёркам за сценой вёл узкий тёмный переулок. Когда-то давно у Чэн Фэнтая была интрижка с одной популярной актрисой сценической оперы, и он успел хорошо изучить, как тут всё устроено. К тому же они с Шан Сижуем были уже хорошо знакомы, и, чтобы навестить его, не требовалось прибегать к показной вежливости. Чэн Фэнтай попросил водителя Лао Гэ остановить машину у главного входа, а сам, двигаясь на ощупь, прошёл через тёмный переулок прямо к гримерке Шан Сижуя. Не успел он постучаться в дверь, как изнутри донёсся громкий женский крик:

– Это кто ещё стал шлюхой? Не делай вид, будто ты тут ни при чём! Переспи хоть со всеми зрителями, роли тебе не видать! Как такая распутная девица может сыграть Цуй Инъин?[68] Тьфу на тебя!

Ответом ей стал другой разгневанный женский голос:

– Не будь Цуй Инъин сама распутной девицей, она не связалась бы с Чжан Шэном! Сама сосала кому ни попадя, а теперь смеешь ещё этим же ртом петь за Цуй Инъин?

– Мать твою, брехливая ты сука! Сама, что ль, видела, как я сосала?

– А ты думаешь продолжить? Кто ж тебя, такую образину, удостоит хоть палкой?

Крик за криком они бранились, и чем дальше, тем тяжелее становилось слушать их ругань, которая всё больше напоминала перебранку сестриц из публичного дома. К их брани добавлялись уговоры тех, кто пытался разнять девиц, доносился треск разорванной одежды, звон бьющейся посуды и стук опрокинутой мебели. Рыдания и возгласы – словом, из гримёрки раздавались различные звуки, не было слышно только голоса хозяина труппы Шан Сижуя. Чэн Фэнтай подумал, что пришёл совсем некстати, Шан Сижуя он здесь не встретит, к тому же в уши ему словно дубинок натолкали, и от услышанного в штанах у него затвердело. Только он собрался уходить, как кто-то, всхлипнув, крикнул:

– Шан-лаобань, скажите вы хоть слово!

Шан Сижуй проговорил безвольным голосом:

– Я говорил ведь уже, просил их не ссориться, но они совершенно меня не слушают!

– Но ведь вы хозяин труппы!

– И какой от этого толк? – спокойно проговорил Шан Сижуй. – Сестрицы сами разберутся с этим делом, а я потом вернусь и послушаю, что они решили. Сяо Лай! Сяо Лай! Ты запомни, кто что сломал, а потом удержи из их месячного жалованья! – Он произнёс эти слова, брань хоть так и не стихла, но звуки разгрома прекратились.

– Вечно они бранятся, ну что с ними поделать! Да ещё такими словами, от которых уши вянут! Никто из них совсем не похож на Цуй Инъин. – Спорщицы не обратили ни малейшего внимания на его слова, от которых им было ни тепло, ни холодно, и Шан Сижуй, бормоча что-то себе под нос, толкнул дверь и по неосторожности налетел на Чэн Фэнтая. Он остолбенел, подумав, какой же стыд, что их внутренние дрязги застал чужой человек.

– Второй господин, вы как здесь…

Чэн Фэнтай, сдерживая смех, ответил:

– Шан-лаобань, найдётся свободное время отобедать?

У Шан Сижуя как раз заурчало в животе от голода, и деваться ему было некуда:

– Найдётся! Сейчас же и пойдём!

Сяо Лай, выскочившая из гримёрки вслед за Шан Сижуем, едва завидев Чэн Фэнтая, плотно прикрыла двери и шёпотом осведомилась у Шан Сижуя:

– Если их ссора так ничем и не закончится, что тогда?

Шан Сижуй ответил:

– Тогда скажи им, пусть отправляются туда, где попросторнее, и устроят драку. Кто победит, того пусть и слушаются. Я пошёл!

Тут уж Чэн Фэнтай не сдержался, рассмеявшись, он обхватил Шан Сижуя за плечи и повёл его, радостно приговаривая:

– Шан-лаобань, ну вы и забавный малый.

Шан Сижуй, тоже находя это занимательным, кивнул и с хохотом спросил:

– Так почему вы решили сегодня навестить меня?

Чэн Фэнтай ответил:

– Разве я не порвал вам костюм в прошлый раз? Приглашаю вас на непритязательный обед, чтобы принести извинения.

Шан Сижуй вздохнул, не принимая его слова всерьёз, и с улыбкой сказал:

– Я давно уже забыл об этом!

Когда они сели в машину, Чэн Фэнтай спросил:

– Шан-лаобань, что хотите поесть? Как насчёт того, чтобы пойти в ресторан «Люго» отведать европейскую кухню?

Едва услышав про европейскую кухню, Шан Сижуй посмурнел, но всё же согласно кивнул. Так уж он привык общаться с людьми: с хорошими знакомыми мог пошутить и побалагурить, а с теми, с кем он сошёлся ближе всего, мог и поделиться своим мнением. Сейчас же он сблизился с Чэн Фэнтаем до такой степени, что мог пошутить и побалагурить, но недостаточно, чтобы прямо высказать ему своё мнение, а потому всё, что предлагал Чэн Фэнтай, он принимал безоговорочно. Когда они приехали в ресторан, он вслед за Чэн Фэнтаем заказал