На острие меча - Вадим Николаевич Поситко
– И всех беспокоит возможная война с Римом, – закончил его мысль Кезон.
– Да, беспокоит. А как иначе?
– Войны, возможно, не будет вообще.
– Что же ей помешает? Воля богов?
– Боги здесь ничего не решают. Обе стороны договорятся и…
– Не договорятся, – хмыкнув, перебил его Лисандр. – Митридат не отступит, а Рим не потерпит его самоуправства.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что очень скоро все мы станем свидетелями больших перемен.
Оба замолчали, глядя на белые холмы морской пены, скользящие по борту судна. Увлекаемая размеренными толчками весел унирема резво рвалась вперед. При каждом новом гребке ее нос слегка подрагивал, и казалось, что она готова оторваться от водной глади, чтобы в один затяжной скачок достичь желанного берега. Ее неотступно сопровождали чайки, с криками кружившие за кормой и нагло требующие подачки. Одна, особенно смелая, устроилась на скорпионьем жале и, словно надсмотрщик, взирала на гребцов. Ее золотистый, слегка загнутый клюв напомнил Кезону о потерянном в бою за «Олимпию» кинжале. Он обернулся к Лисандру.
– Куда мы плывем, господин?
– В Нимфей, – ответил тот и кивком указал на новую череду построек, облепивших береговой склон.
Мыс Тиритаки остался позади, и корабль устремился в вытянутую бухту другого города. Солнечные лучи обильно поливали утопающие в зелени кипарисов белые домики и возвышавшийся над ними храм, от крыши которого исходил особенный, искрящийся свет. Высокие зубчатые стены закрывали город со стороны суши, но от них не веяло угрозой. Как и в случае с Тиритакой пейзаж вызывал лишь восхищение и чувство бесконечного, убаюкивающего покоя.
Лисандр перехватил восторженный взгляд Кезона и усмехнулся.
Глава 9
Томы, март 45 года н. э.
Лукан стоял на возвышенности, у крепостных стен Том, и вглядывался в раскинувшуюся внизу долину. Неспешно, сотрясая окрестности натужным ревом буцин, в нее втягивался Восьмой легион…
Март выдался на удивление сухой и теплый. Ему предшествовала мягкая и малоснежная зима. Она промелькнула как один день, наполненный единственной архиважной задачей, которую поставил перед своими офицерами Дидий Галл, – укомплектовать и обучить вспомогательные отряды его войска – ауксилариев – до прибытия основных сил. По сути, занимались этими вопросами две группы: Лукан с Марциалом и Флакком, и два центуриона, бившихся рядом с Галлом в Британии и изъявивших желание следовать за своим командиром в Мёзию. Обязанности распределили. Формирование отрядов ауксилариев полностью легло на плечи молодых офицеров, а вот обучением новобранцев занимались исключительно ветераны-центурионы. Варен выполнял при штабе канцелярскую работу, и, судя по всему, его такое положение вещей вполне устраивало.
К середине зимы были полностью набраны четыре когорты легкой пехоты, по пятьсот человек в каждой, и две алы кавалерии. Всего порядка трех тысяч человек, что вполне устраивало наместника, учитывая общую, с легионом, численность корпуса вторжения. Беспокоился он лишь по одному поводу – недостаточное, на его взгляд, количество конницы.
– Если бы я только был уверен, что этого засранца Митридата не поддержат вожди сарматов, – высказался он на совещании штаба, – то не заострял бы на этом внимание. А есть еще скифы, которые, как и сарматы, сражаются верхом. Из Херсонеса мне сообщают, что в настоящее время у варваров с царем Боспора отношения натянутые. Но кто знает, что может посулить им Митридат за их помощь?
– Так может, нам пообещать что-нибудь скифам? – предложил Марциал.
– Возможно, так и следует поступить, – поразмыслив, сказал Галл. – Но для этого нужно время. А у нас его практически нет. Скифы, насколько мне известно, не принимают скорых решений. Митридат же у них под боком, а потому в более выигрышном положении, чем мы.
– Вряд ли скифы забыли обиды, которые нанес им бывший царь Боспора Аспург, – высказался и Лукан. – У этих варваров длинная память, и забывать… или прощать… поражения в войне не в их правилах.
Наместник заинтересовался, задержал на нем взгляд – в последние дни его глаза утратили обычный живой блеск и выглядели болезненно-усталыми, – какое-то время он обдумывал услышанное. Наконец ответил:
– Пожалуй, это единственное, на что остается надеяться в нашей ситуации. Но надеяться мало. Надо предпринимать какие-то шаги. Я подумаю над этим…
Лукан был уверен, что Галл не забыл тот разговор и обязательно найдет правильное решение. Тем не менее его так и подмывало улучить удобный момент и расспросить командира о его мыслях по поводу скифов. Но, помня о субординации, он глушил в себе подобные порывы и полностью сосредоточился на выполнении своих непосредственных обязанностей.
Поскольку формирование подразделений было закончено, он счел для себя нелишним присутствовать при ежедневной муштре новобранцев, тем более что у центурионов, имевших за плечами немалый боевой опыт, было чему поучиться. И не только в искусстве рукопашного боя, но и в тактике его ведения.
Растянувшись цепью и прикрываясь щитами, подбадривая себя криками, ауксиларии бежали на воображаемого противника. По команде центуриона замирали, отводили назад руку с легким копьем. Еще команда – и следовал бросок. Копья вонзались в мишени, некоторые пролетали мимо или ложились рядом. Новая команда – и пехота, обнажив мечи, неслась на эти же мишени, чтобы разделаться с ними окончательно. Доски и тюки с соломой нещадно кромсались, в воздух летели щепки, пучки сухой травы. И все это сопровождалось яростными возгласами новоиспеченных воинов.
– Мазилы, на позицию! – орал центурион Сибиус. – Отрабатывать бросок, пока руки не отсохнут. Остальным разбиться на пары. И не халтурить мне! Замечу – сам встану напротив.
По учебному плацу разлетался стук ударяемых друг о друга деревянных мечей, слышалось пыхтение и шарканье ног. Иногда вскрики тех, кто пропустил удар или оступившихся и упавших.
Но наиболее изнурительными были строевые занятия. Командир заставлял новобранцев шагать по полю в полном снаряжении до тех пор, пока с тех не начинал катиться пот и они не падали от усталости. Лукан и сам не раз становился в строй и успел испытать на себе все «прелести» подобных упражнений.
– Запомните, ребята, – наставлял, словно высеченный из скалы, Сибиус, – на марше вам никто не предложит сесть на телегу и прокатиться. Надеяться придется только на свои ноги. Потом будете меня благодарить.
И Лукан ему верил. А еще брал уроки боя на мечах. Уже через месяц таких занятий Сибиус заметил:
– Мне бы больше таких учеников. Теперь я почти спокоен за тебя.
– Почти? – переспросил Гай.
– Настоящий опыт приходит в настоящем сражении. Только так.
– Понятно. Что ж, подождем первого боя.
Сибиус скупо улыбался и возвращался к своим подопечным, а Лукан шел к той
