Константин Сибирский - Черная тень над моим солнечным завтра

— Я полагаю, что наше правительство сумеет повлиять на большевиков! — произносит Де-Форрест.

— И поможет получить мои доллары!

— Едем в Москву! Кстати я поговорю с консулом о Айше. Я хочу забрать ее в Соединенные Штаты, — предлагает Де-Форрест.

Друзья быстро собираются в путь и выходят на засыпанную снегом улицу. Час спустя их лица мелькают в толпе суетливых пассажиров, садящихся в поезд.

38. Похититель драгоценной скульптуры

Позднее зимнее утро. Солнечный луч прорывается сквозь проталину в разрисованном узорами окне. Яркие зайчики прыгают по разбросанным вещам в пустой квартире Мак Рэда.

Паша Молотова вторично звонит у двери и безнадежно прислушивается.

— Что случилось!? Где делись инженеры? Их нет на заводе, нет и дома? Очень подозрительно! — озабочена переводчица, — ох, влетит мне от товарища Арбузова!

Появившаяся уборщица отпирает своим ключом квартиру Мак Рэда. Обе женщины удивленно осматривают покинутое жилье.

— Какой беспорядок! Вчера только де ала уборку… — удивлена женщина.

Переводчиц! поспешно набирает номер телефона и снимает трубку.

— Товарищ Арбузов! Инженеры исчезли… Да… да… я искала их везде, теперь звоню с квартиры Мак Рэда. Вчера, при выплате денег он был очень взволнован…

Арбузов, открыв отмычкой дверь, вбегает в пустой кабинет Де-Форреста.

— Бежали! И если они доберутся в свое проклятое консульство… Нет, голубчики, не ускользнете! — рычит чекист.

На пороге комнаты появляется женская фигура в кимоно Нежданный посетитель сталкивается лицом к лицу с Айше. Вид чекиста гасит улыбку на ее лице.

— Айше! Где Форрест?

— Он ушел в большой, большой город.

Арбузов глядит на Айше тяжелым остановившимся взглядом. Нехорошая улыбка посетителя, пугает шорскую девушку. Она, скрестив на груди руки, готовится к защите.

— Так! Идея! — шепчет Арбузов. — Нет, ты не уйдешь. Вы, иностранцы, не учились в школе имени товарища Дзержинского!

Его взгляд нащупывает на письменном столе нож для разрезания книг.

Айше, охватив руками голову в ужасе бросается бежать. Чекист настигает ее в глубине спальни.

Короткая борьба. Легкий стон. Потухающий взор косых монгольских глаз.

Арбузов хладнокровно осматривает свою жертву и щупая пульс, добавляет:

— Поза хороша! Убийство из ревности… Вполне правдоподобно.

Осматривая комнату и вскрыв ящики письменного стола, он неторопливо складывает ценности и бумаги в портфель. Его внимание привлекает стоящая на столе скульптура.

— Хороша вещица! — смакует он, упаковывая скульптуру в покрывало, — за границей за нее дадут кучу долларов!

Арбузов удаляется из квартиры инженера. Защелкнув дверь, он осклабливается по-рысьи и снимая перчатки произносит:

— Чистая работа!

39. Рулетка фортуны

Грациозная дама в нарядном манто и меховой шапочке входит в кабинет.

— Товарищ Петерс!

Седой чекист подымается и по-приятельски пожимает ей руку.

— Товарищ Зеркалова! Однако, какая ты сегодня нарядная! Откуда это?

— Это… своеобразная иностранная премия за выполнение чрезвычайного задания, — игриво шутит она.

— Как оно выполнено? — интересуется чекист.

— Блестяще, товарищ начальник, — отвечает Зеркалова, доставая из сумочки объемистый, запечатанный сургучом пакет, — это от товарища Арбузова.

Петерс, вскрыв пакет, просматривает донесение и фотографические снимки рукописи Мак Рэда. Заинтересовавшись он глубокомысленно читает. Анна, усевшись в мягкое кресло, курит папиросу.

— Да! Мое чутье никогда не подводит! — говорит Петерс, поворачивая лицо к Анне, эта книга в руках наших врагов могла бы оказаться острым оружием.

— Антисоветская пропаганда заработала бы полным ходом, — соглашается Зеркалова.

— Орден! Не меньше «Красной звезды»! — улыбается Петерс.

Резко звонит телефон. Чекист снимает трубку.

— Слушаю… да… да… Вот так новость… Говоришь, они скрылись?

Петерс, повесив трубку. возмущается:

— Идиоты, болваны! Выпускники школы имени Дзержинского… Таких китов выпустили, — и обращаясь к Зеркаловой, он сообщает новость, — американцы бежали!

— Вот как! — поражена она.

— Ничего… Я сейчас дам приказ о всесоюзном розыске, и этих молодчиков поймают, как куропаток, — говорит Петерс.

Залпы телефонных звонков раздаются о дан за другим сразу в нескольких комендатурах НКВД.

Агенты в форме НКВД и в штатском, толпами выходят на перроны, входят в вагоны. Они всматриваются холодными пристальными взглядами в лица людей:

— Граждане! Предъявите ваши документы!…

В двухместном купе спального вагона царит полумрак. Видны головы спящих Мак Рэда и Де-Форреста. Последний блаженно улыбается.

Иллюзия сна воскрешает воспоминания полузабытого юношества. Он на берегу Теннесси удит рыбу. На его леске бьется крупная и сильная добыча…

Рука агента тормошит за плечо. Спящий резким движением делает выпад рукой, стараясь схватить добычу, но вместо рыбы хватает руку чекиста.

— Гражданин! Ваши документы?

Де-Форрест бормочет сквозь сон:

— Не люблю когда снятся рыбы. Это всегда приносит неприятности.

— Это иностранцы! — произносит чекист. — Паспорт!

Два агента НКВД просматривают паспорта полусонных инженеров.

— Руки вверх! Вы арестованы! Следуйте за нами!…

— Чорт возьми! — рычит в телефонную трубку человек с львиным лицом, — товарищ Петерс! Что за эпидемия!? Большинство приезжающих к нам иностранных коммунистов разочаровываются и становятся нашими врагами! Работу необходимо перестроить… Спрашиваете как?… Вербовать заграницей из скомпрометировавших себя людей и идейных коммунистов новых кандидатов в наш университет народов запада. Да… Это задание. Средств не жалейте, Приезжайте ко мне с подробным докладом по делу номер 3303 и получите новые инструкции…

40. Признание в несовершенном преступлении

Де-Форрест, шагая по коридору, морщится от резкого специфического запаха социалистической тюрьмы, смеси прелого человеческого пота, аммиака, разлагающейся крови и кислой капусты. Надзиратель вталкивает новичка в пустую и таинственную одиночную камеру.

Человек первыми робкими движениями напоминает мышонка, осматривающего захлопнувшуюся мышеловку. Он испытывает ни с чем несравнимое чувство неожиданной потери сразу всего: свободы, любимой женщины и собственного достоинства.

— Что за нелепость?! Как они смели арестовать меня — американского гражданина? задает он один и тот же навязчивый вопрос, — эти стены очевидно храпят многие кровавые тайны… Я предпочел бы попасть в плен к китайским хунхузам, пиратам или оказаться заложником у отпетых гангстеров… Но в стране, где все окутано густой непроницаемой завесой тайн, это может кончится очень печально… Я… — меланхолически произносит Де-Форрест, и умолкает пугаясь собственного голоса. Он чувствует, что его прежнее гордое «Я» уже не существует. Оно раздавлено потрясающим комплексом удивительного морального и материального воздействия и приняло бесформенные формы, будто улитка под пятой чудовища. Вместе с сумерками в таинственную камеру подкрадывается все смелее, назойливее фантастический страх…

— Обвиняемый Де-Форрес! Как долго вы будете упорствовать. Мы имеем доказательства, что вы занимаюсь шпионажем! — спрашивает молодой, но седой чекист.

— Как вы смеете говорить мне это?! — возмущен американец.

— Признайтесь, что в припадке ревности, будучи в состоянии аффекта, вы убили проживающую у вас девицу Айше?

— Айше!? Убили!!? — взволнованно кричит Де-Форрест.

— Вы убили ее!

— Я? Это абсурд! Я очень любил Айше, — отвечает Де-Форрест. В его отяжелевшей, будто налитой свинцом, голове все перемешалось; весть об убийстве Айше, железные решетки, малиновые петлицы следователя и конвейер — за всем этим смертельная усталость, жажда и пустота.

— Обвиняемый Де-Форрест! Сознайтесь! Тогда вы понесете лишь небольшое наказание. Если будете упорствовать — вас расстреляют!

— Нет. Я никогда не смогу сознаться в несовершенном преступлении!

— Все равно придет время и вы сознаетесь… Здесь все сознаются…

— Нет… нет! Этого не будет…

— Примите подследственного на конвейер! — кричит следователь.

Де-Форрест вздрагивает. Два чекиста уводят его. В пустой комнате ему одевают огромный тяжелый кожаный шлем, наполненный песком. Стоящий сзади чекист опускает с размаху тяжелую дубину на голову американца. Подследственный падает на пол, хватая воздух, будто выброшенная на берег рыба.

Довольные мастерским ударом чекисты обмениваются репликами: