Над Нейвой рекою идем эскадроном - Олег Анатольевич Немытов
– Так соседи все равно видели, что я вернулся! А ну как расскажут? – сомневался Василий.
– Тут никто ничего ни про кого не расскажет! – загадочно отозвался Александр.
– А что, дезертиров да несогласных с советской властью, говорят, полно в наших лесах? – поинтересовался подпоручик.
– Всякие люди теперь бродят по нашим лесам, – опять туманно ответил Александр. – Дам тебе свой револьвер на всякий случай, но и ружьецо у меня там есть, – добавил брат.
– Алексашка правду говорит, не след тебе пока жить открыто! – вставил своё слово отец. – Вон в Меркушино офицер из вашего полка явился, полуслепой учитель, он в обозе в вашем полку служил, и то его, как по-нашему говорится, в конверт и в кружку! А тут вот-вот все наши реки: Вязовка, Мугай, Тагил да Нейва, – разольются, так ещё месяца полтора в наши края никто не сунется! А там видно будет…
Как условились, утром чуть свет двенадцатилетний племянник Мишутка увёл Василия с узелком продуктов в сторожку. И потянулись у подпоручика долгие весенние вечера. Иногда племянник приносил ему из дома харчи, раза два приходил брат и приносил подстреленных рябчиков. Реки, как обещал отец, разлились во всю ширь. Земля после растаявшего снега стала топкой и вязкой, окрестности превратились в сплошное болото. Молодая душа Василия тосковала по встрече с Глафирой. Прошло уже два года после их последней встречи, когда она проводила его на братоубийственную войну, в которой он так не хотел принимать участие и которая их разлучила. Он донимал брата вопросами о том, когда ему можно будет наведаться в деревню. Но брат отвечал, что ещё не время. Как-то под вечер офицер услышал приближающиеся к сторожке мужские голоса, судя по которым к его жилью вышло сразу несколько человек. Встревожившись, он приспособил ружьё для стрельбы из маленького оконца, а сам встал с револьвером наизготовку у дверей избушки.
– Избушка-избушка, повернись ко мне передом, а к лесу задом!
Голос показался знакомым. В дверь постучали, и всё тот же голос весело сказал:
– Ты уж, ваше благородие, не пальни в нас! Мы никак свои будем!
И Толмачёв наконец узнал этот голос! Это был его фельдфебель, командир отделения 16-го Ишимского полка 9-й роты Афанасий Игнатьевич Мугайский, житель села Мугай той же волости, в которую входила и деревня Толмачёвых. Василий распахнул дверь – и сразу в сторожке стало тесно от набившихся в неё вооружённых людей.
– Ну, с возвращением на родную землю, Василий! – И с этими словами Мугайский пожал ему руку. – Вот я же вам говорил: и офицеры стали прибывать! То ли ещё будет! – бросил он своим товарищам. – Ну что, какие планы? – не дав передохнуть Василию, в лоб спросил фельдфебель.
– Да никаких пока, Афанасий Игнатьевич! Осмотреться сперва надо. А потом я бы женился всё же. Ведь то война с германцем, то теперь меж собой – когда же мне семьёй-то обзаводиться?! Вот… – ответил Василий.
– Женишься ты, а что далее? Кто тебе жить-то спокойно даст? Не сегодня завтра заарестуют как офицера и подстрелят, вон как прапорщика Серебренникова из нашего полка, – проговорил Мугайский.
– Так что же мне делать, Афанасий Игнатьевич? – спросил Толмачёв.
– Вступать в наши ряды! Ты офицер, награды имеешь, военное дело знаешь. А тут скоро такие дела закрутятся, как раз по твоей линии! Мы что решили: у нас идея – воевать за мужицкую власть! В России больше мужиков, а не рабочих, так?! Вот мы и собираем своё войско! Поднимутся деревенские мужики одновременно всех уездов и заявят о себе! Так что власть с нами будет считаться. Мы хлебушек наш будем ей не задаром отдавать, а продавать! Такова наша нынешняя программа. Не будет у нас ни красных начальников, ни белых, а будут всё наши выборные люди. И офицеров мы будем нанимать как работников на период войны. Скажем, оправдываешь наше доверие – будем платить! А нет – братва тебя сместит! Вот и вся наша программа.
Василий едва сдерживал себя, чтоб не расхохотаться.
– Значит, вас братвой называть? А как же баб у вас будут кликать? – с лёгкой усмешкой спросил подпоручик.
– Ты за энто не беспокойся, вашбродь! Мы решим со временем и этот вопрос. Главное нам сейчас – решить вопрос с тобой! – уже сердясь, проговорил Афанасий. – Мы должности между собой распределили: вот это командир нестроевой роты, кузнец, оружие нам будет ковать и ремонтировать. Он – заведующий оружием, – указал фельдфебель на знакомого Толмачёву солдата, добровольца Медведева, также из низших чинов Ишимского полка. Это – начальник штаба, это судья, я вообще командир, но мы тут прикинули, что с твоим появлением нашим командиром чисто по военным делам будешь ты! В военное время командуй, как хошь, пока не сместим! А по административным делам и другим, какие там власти положены, буду я! Согласен?! – спросил Мугайский.
– Давай, Афанасий Игнатьевич, сначала расставим всё на свои места: значит, ты хочешь иметь административную власть, гражданскую, а ещё есть власть судебная, так? – спросил Василий.
– Что касается судей, то мы их тоже выберем! Я не Иисус Христос, чтобы кого-то судить!
– Значит, вы мне предлагаете должность военного командира? Другого выбора у меня нет? Либо красные расстреляют, либо я буду военспецом в вашем отряде? Я правильно понял?! – напирал Толмачёв.
– Именно так, ваше благородие! Решайте! Через сутки я приду за ответом! – И с этими словами группа повстанцев удалилась, оставив Василия наедине со своими горькими мыслями.
Всю ночь и весь последующий день Толмачёв провёл в тяжких раздумьях. Да… ситуация! Направо пойдёшь – жизнь потеряешь, налево пойдёшь – результат тот же. Так где же выход? Здесь в лесной сторожке долго не просидишь. Он не бирюк, не сыч, и не зимогор! Идти на регистрацию с повинной? Как пить дать расстреляют! Хоть и амнистии для бывших белогвардейцев объявляют, даже для добровольцев, но, видать, только на бумаге. Слепого учителя расстреляли, обозника! А уж его-то, боевого офицера… Бежать? Но куда?! Оно, конечно, Россия-матушка большая, но с какими документами? С временной справкой из Тюменской комендатуры? Или принять предложение Афанасия и командовать этим воинством? Когда над ними нет никаких законов… Так рано или поздно они его либо выдадут властям, либо сами убьют! Ведь они и с красными, и с белыми воевали! Вон, как волком посмотрели, когда Мугайский его офицером представил…
За сутки Василий, раздираемый и мучимый этими вопросами,
