Над Нейвой рекою идем эскадроном - Олег Анатольевич Немытов
И они вернулись к оставшимся арестованным. А подпоручик Толмачёв тем временем, одновременно благодаря и проклиная судьбу, под вечер выбрался на железную дорогу. Решив, что дорога на восток ему заказана, он отправился в обратный путь. На запад! «Доберусь до дома, а там решим, что и как», – окончательно решил офицер и всю первую ночь своего путешествия прошагал пешком. И вот на станции ему вдруг повезло. Под парами на первом пути стоял паровоз с прицепленными грузовыми вагонами. Что в них было, Василий даже не посмотрел. Неожиданно из паровозной будки его окликнули.
– Слушай, приятель, тебе ехать куда? Пассажирский не скоро будет!
Василий поднял голову и увидел высунувшегося машиниста.
– Ничего, я подожду, – ответил Толмачёв.
– Могу тебе предложить вариант! У меня кочегар заболел. Только что сняли! Когда еще другого найдут… А мне надо ехать. Приказ! Можешь со мной за кочегара?! До Тюмени, обещаю, доедем!
Конечно, он согласился. Впервые с несчастливого начала жестокого 1920 года он почувствовал себя счастливым. Теперь он весело подбрасывал лопатой уголь в топку, а на станциях ходил за кипятком. Что они везли, он узнал позже от машиниста: вагоны были загружены оружием сдавшихся в Красноярске колчаковских армий, которое теперь переправлялось на запад, чтобы добивать отступающие армии Деникина. В каждом из вагонов, разумеется, ехали и красноармейцы, приставленные для охраны груза, но к машинистам охрана не совалась. На всех станциях эшелону с оружием давался зелёный цвет. Пути к этому времени уже были очищены от замёрзших на них эшелонов с беженцами, а также ранеными и умершими Колчаковскими солдатами. В Тюмени Василий распрощался с машинистом и отправился искать теперь уже конной оказии, чтобы ехать вверх по реке Туре. Ему казалось, что так он быстрее и безопаснее попадет к себе в Верхотурский уезд.
На подходе к городскому базару его снова задержали и доставили в местную комендатуру. Но здесь, в глубоком тылу, офицер чувствовал себя поуверенней. В этих краях не было той подозрительности и озлобленности, которая воцарилась в областях, истерзанных войной. Местные власти, похоже, пережили этот период и праздновали победу. А до восстаний и новых зверств и с той и другой стороны было ещё далеко.
Да и задержали Василия всего лишь за то, что был чересчур оборван, обношен и вдобавок грязен даже для военного времени. Зато теперь уж никто бы не заподозрил в нём бравого офицера!
Заместитель коменданта расспросил его, кто такой и откуда, почему в таком виде и где документ о его проверке. Василий представился рядовым солдатом одного из Колчаковских полков, объяснив отсутствие документов простой потерей по дороге. Узнав, что солдат возвращается домой в Верхотурский уезд, дежурный по комендатуре распорядился выдать ему справку, но пообещал, что сообщит о нём по месту жительства. Василию пришлось написать расписку, что по прибытии обязательно зарегистрируется в местных органах власти.
С выданным в местной комендатуре документом Василий почувствовал себя гораздо свободней и сходил в местную баню. На деньги, выданные ему машинистом за работу кочегаром, он постригся и побрился, а на чудом сохранившийся и выменянный серебряный портсигар подпоручик немного приоделся. Переночевав на станции, наутро он нашёл попутчика-крестьянина, ехавшего до Туринска, который вёз на продажу рыбу. К полудню они были уже в Туринске.
Гуляя по городу в поисках ночлега, Толмачёв, увидел смутно знакомую сутуловатую и прихрамывающую фигуру. И стал напрягать свою память. Где мог он видеть этого человека? Мужчина был средних лет, невысокого роста, одет, как одеваются чиновники, а на глазах пенсне. «Нет, в пенсне, у меня вроде никого нет», – раздумывал Василий. Движимый любопытством, он последовал за этим человеком. Вскоре тот свернул за угол. Василий завернул за ним – и нос к носу столкнулся с ним за углом! Как оказалось, незнакомец, заметив за собой слежку, специально встал за угол. Каково же было изумление Толмачёва, когда его назвали по имени и фамилии, прибавив к этому его военный чин. И только тут Василий узнал по голосу своего сослуживца ещё по германскому фронту! Это был капитан контрразведки их дивизии Евгений Васильевич Тюнин.
Вот так встреча! Таинственно назвавшись советским служащим, Тюнин пригласил Василия к себе в гости. Вечером, достав графинчик с наливкой и разлив по стаканам, он терпеливо выслушал эпопею подпоручика Толмачёва.
– Это ты правильно делаешь, Василий, что возвращаешься домой! На востоке до своих, я думаю, ты все равно бы не дошёл. А для офицеров, тем более таких, как ты, и здесь дел хватит, – вальяжно растягивая слова, рассуждал Евгений.
– То есть? Каких дел?! – настороженно спросил Василий.
– А таких: ты что, думаешь, что эта власть одержала полную победу? Уверяю тебя, это далеко не так! В ваших лесах, да и не только, начинают скапливаться люди. Это дезертиры осенней мобилизации. Но и в народе зреет недовольство, прежде всего осенней продразверсткой и отменой сибирских денег. Весной опять будет мобилизация, а после созревания урожая снова начнётся! Мужик просто так, бесплатно свой труд не отдаст, а оголодавший город, где не работает нормально ни одно предприятие, обязательно придёт за хлебом, мясом и молоком. И всё опять забурлит, как в восемнадцатом. Тут-то офицеры и понадобятся.
– Опять начнётся с восстаний? – спросил Толмачёв.
– Именно так, но это уже будут другие восстания! Поднимутся все одновременно по всей России, в том числе и в центре, в Поволжье, в Тамбове, на Дону и даже в самом Петрограде! И на сей раз большевиков стряхнут, как ненужный мусор.
– А ежели я не захочу в этом участвовать? – спросил Василий.
– Неволить никто не будет! Только, подпоручик, вряд ли кто сможет остаться в стороне! Даже и не офицеры. Ты, Василий, не торопился бы вставать на учёт и регистрироваться! На местах офицеров, как правило, либо арестовывают и ведут по ним следствие, либо мобилизуют в Красную армию.
Утром следующего дня Тюнин снабдил бывшего сослуживца продуктами в дорогу и проводил до окраины города, где проходил Верхотурский тракт. Василий не догадывался, как и зачем появился здесь его старый знакомый. А капитан Тюнин, служивший в 1919 году в контрразведке Деникинской армии, был отправлен сюда ещё весной прошлого года для связи с контрразведкой адмирала Колчака, для организации противобольшевистского подполья и для подготовки восстания.
Весенним апрельским вечером Василий постучал в окно родного дома. И снова было ликование встречи, как и два года назад, и снова радовалась мать, но только теперь к радости добавились испуг и тревога за сына. Встреча в родительском доме получилась скорее печальной.
– Надо бы
