Отрадное - Владимир Дмитриевич Авдошин
Вечером ко мне пришли врачи, а я их прогнал. Говорю – до следующего утра точно заживет, коробок сработал. А тогда-то просто беда была. На метро не поедешь, такси кровью залито. Большаков из третьего ряда почитателей его таланта сам вызвался мне помочь с кровотечением, мы к нему пять раз ездили. У него рука без изысков, он не увлекается прожектами, а делает конкретное дело. Не подошло – перезаклеить, не подошло – снова перезаклеить. Терпением брал, не отчаивался, нас ободрял.
Ложась на третью операцию, три минуты я виделся с напарником по палате. Он с ужасом успел рассказать, куда ему затаскивали пушку и через какие каналы били прямой наводкой по камням в почках, а они осколками вместе с мочой и кровью выливались – ужас, да и только. А всё потому, что это – эндоваскулярная хирургия – новый метод борьбы за наши внутренности, чтобы они были в порядке.
– Ну, деньги, конечно, большие, а где их не нужно? Зато здоров будешь, – сказал он. – А правда, зачем мы зарабатываем? Чтобы потратить на себя же! – и пошел домой, утешая сам себя.
Так я и не понял – он доволен или как в сказке? Сделано по волшебству и ничего с тебя, мил человек, не причитается?
Я думаю – плохое затрется, забудется, зато будет жизнь без камней. Но я ошибся. Эндовасакулярая хирургия – это не так, что тебе сделали – и гуляй. Эндоваскулярная – это после того, как тебе сделали – наведывайся и принимай таблетки, потому что внутри – свой микроклимат, делающийся таблетками, и за ним надо постоянно следить. Мы к такому не привыкли. А надо!
Три девицы
1. Лаборатория
Когда я пришла в лабораторию к своему рабочему месту, где делается гуманитарная наука, помощница руководителя, которого я и в глаза не видела, что тоже поначалу меня удивило, дала мне пленку и листы бумаги:
– Представь, что ты смотришь диафильмы, а результаты записывай. Всё понятно?
Я согласно кивнула, но долго мне казалось это неоправданным. Ну какая тут наука – высчитывать секунды, пока длится гласный звук? Хотя должна была потом признаться: да, наука. Вот во времена Шерлока Холмса (уже рассуждаю по-научному) был невероятный расцвет письменности: книги, газеты, письма, мемуары. В итоге это дало научное представление о том, что по почерку можно определить личность. Люди догадались, что почерк индивидуален. И даже в том случае, если личность пытается подделать чужое письмо.
А через сто лет, когда развилась звукозаписывающая техника, ученые поняли, что голос тоже индивидуален, что по нему тоже можно идентифицировать личность. И этим занимаюсь я. Для криминалистики. И это одновременно суть науки о языках, где русский язык – не Богом дан народу, а является продуктом всего человечества. Именно фонетика доказывает, что все языки пришли из одного корня. И как частность – английский и французский, где есть долгие и краткие гласные, косвенно доказывает нам смыслоразличение долготой и краткостью.
Потом я встала, захлопнула свой отчет и пошла на первое занятие в университете на заочке. Настроение было так себе, швах. Потому что мне не удалось поступить на очное, хотя много сил вложили и семья в лице мамы и Матильды, и я сама. В какой-то магазин бегала за книжкой Лотмана, про которого мне сказали, что это последнее слово в нашей науке. И представляете? Сейчас, спустя сорок лет, настоящая филологическая наука идет тем же путем. Его никто не переплюнул, хотя желающих было очень много.
Ну так вот. Раз не очное, а заочное, то я решила себе сделать презент. Загадала: вот как войду в аудиторию, сразу увижу своего мужа. И больше мне об этом гадать не придется. Я просто подойду и поговорю с ним. И всё у нас получится.
А когда я вошла в любимейшую десятую аудиторию, то действительно, увидела его и переговорила. Это был действительно он, я это поняла. А вот он, кажется, не понял. Был в недоумении. Он не догадался, что это я, его жена. Или ему было некогда? Или у него была причина не соглашаться со мной? Или просто, как и я, он слишком предан был науке? Хотел сначала услышать взошедшего на кафедру Льва Владимировича и его рассказ о том, что же такое филологическая наука, хотел влюбиться в лексикологию. Ведь по-русски говорят «накрыть поляну», а по-узбекски – «раскинуть дастархан». В первый Новый год в лаборатории мы были все вместе: Василиса, я и Марина. В смысле отмечали.
А потом Василиса как-то быстро ушла с заочки, буквально через две-три недели. Видимо, дипкорпус зарезервировал себе на всякий случай место, а потом от него отказался. Когда Марина ушла на очное – не помню, но тоже быстро, на испанское отделение. А мне, чтобы меня перевели на очное по просьбе руководителя, как примерного студента, пришлось доказывать свою состоятельность два полных года, а это два года фольклорного семинара и два года фольклорных экспедиций. Это было не просто.
Потом я пригласила однокурсницу и его (мною выбранного мужа) на французское кино. А будущий муж опять ничего не понял. А на третьем курсе мы вдвоем с ним ходили на факультатив французского. Изюминка была в том, что это было добровольно, до начала университетских занятий и платно. То есть мы совсем уже были отделены от учебного процесса. И я уже не поняла, что ж он всё молчит и молчит? Собрала манатки и уехала в следующую фольклорную экспедицию. А как еще? В техвузах девушки выходят замуж после сдачи сопромата, а филологи – после сдачи старославянского. Так положено. Он что? Не понимает, что ли?
Ну и там выскочила я замуж и родила двух девочек. А муж не соглашался на второго ребенка, ну
