Рушатся берега - Нгуен Динь Тхи
— Как страшно!
— Я даже смотреть на воду боюсь!
Вначале девушки шутили, но потом перепугались всерьез и сидели, уцепившись друг за друга, закрыв лица нонами. Лодка продолжала прыгать на волнах.
— Ничего страшного! Ну что вы за трусихи! Еще немного, и мы пройдем это место...
Донг смеялся, с силой работал веслами. Ему нравилось единоборство с ветром и волнами. А перепуганные девушки казались сейчас особенно милыми.
— Ну, вот и проскочили!
Фи открыла глаза и огляделась. Волн больше не было, на поверхности воды осталась лишь мелкая рябь.
— Пронесло...
Теперь они плыли через небольшой залив, сплошь заросший распустившимися лотосами. Огромные глянцевитые листья почти касались друг друга, а над ними, покачиваясь на высоких стеблях, краснели сотни цветов.
— Донг, помедленнее, пожалуйста! — взмолились девушки. — Дай нам нарвать лотосов.
— Как можно! Это же чужие цветы.
— Можно! Это озеро принадлежит нам! — хозяйским тоном заявила Нгует.
Только тут вспомнил Донг, что он здесь всего лишь в роли лодочника «молодой хозяйки». Он молча опустил весло, и лодка медленно заскользила среди цветов.
— Мы нарвем побольше, часть положим на алтарь в пагоде, а остальные привезем домой, украсим зал. Одними лотосами украсим.
Девушки принялись рвать цветы. Донг тоже наклонился и сорвал большой лист. Серебряные капли перекатывались на нем, как жемчужины. Вскоре дно лодки скрылось под ворохом цветов.
— Ну, хватит, пожалуй. Я гребу к берегу...
Донг поднялся, взял в руки шест и нащупал дно. Отталкиваясь шестом, он легко повел лодку к берегу. Фи то и дело посматривала на Донга. Встретив неожиданно его взгляд, она не опустила глаз, не отвернулась, а продолжала смотреть, как бы говоря: «Ты мне нравишься!»
Донг повел лодку прямо к баньяну, что рос на берегу, возле пагоды. Баньяну этому была, верно, не одна сотня лет. Огромные ветви его раскинулись, покрыв землю широкой, густой тенью. Донг спрыгнул на берег и придержал лодку.
— Дай руку Фи, а то она еще упадет!
Фи оперлась на протянутую руку и сошла на берег, одарив Донга многозначительным взглядом.
Пагода была очень древняя, от старости крыша ее почернела, покрылась плесенью. Фасад выходил на озеро. В конце просторного двора, укрывшегося в тени баньяна, лежали две огромные каменные черепахи, почтительно склонив к земле свои головы. Их круглые панцири были до блеска отполированы тысячами рук, которые прикасались к этим священным камням в надежде, что они принесут счастье. В глубине двора сидел перед своим черным ящиком предсказатель судьбы. Старуха, торгующая благовониями и желтой бумагой, заменявшей жертвенное золото, увидев двух нарядных барышень, сложила на груди ладони и затянула: «А‑зи-да-фат! Слава всевышнему! Купите, барышни, благовонных палочек!»
Рядом с пагодой показалось стадо буйволов. Ребятишки, сидевшие на них верхом, попрыгали на землю и, вооружившись бамбуковыми прутиками, стали гнать медлительных животных к воде. Буйволы один за другим шумно плюхались в озеро. Они погружались в воду так, что из нее торчали только их могучие рога и ноздри. Мальчишки бросились к черепахам. Они взбирались на их спины и с громким смехом скатывались на землю. Двое подбежали к баньяну и, ухватившись за плети воздушных корней, свисавшие с дерева, разбегались, подпрыгивали, и пролетали по воздуху над землей. Все вокруг огласилось звонкими ребячьими голосами.
Веселая возня детей заразила и Донга. От залез на дерево, разделся и прыгнул в воду. Ребята, визжа от восторга, тоже полезли на баньян.
Когда девушки вышли из пагоды, Донг с каким-то малышом на спине подплывал к берегу. Ребята тотчас же окружили его плотным кольцом. «Теперь меня, меня!» Донг рассмеялся, схватил какого-то малыша, залез с ним на невысокий сук и, крепко прижав мальчугана к себе, прыгнул в воду.
— Поехали домой, Донг! — крикнула ему Фи.
— Ну что ж, домой так домой!
Он вылез на берег. Вода стекала с него ручьями. Быстро, словно обезьяна, он взобрался на дерево, схватил одежду и, уцепившись, как за канат, за крепкую плеть, стрелою спустился на землю и исчез в кустах.
Когда Донг вскочил в лодку, Фи не спускала с него глаз.
— Ты, Донг, настоящий Тарзан! Здорово плаваешь! — сказала она.
— Я же с детства купаюсь в этом озере. Не раз переплывал его посредине.
И Нгует стала теперь смотреть на Донга совсем другими глазами.
— Назад я повезу вас вдоль берега, там нет волн, — сказал Донг и оттолкнул лодку от берега. — Что же вы попросили у Будды?
— Свою просьбу я не могу тебе здесь сказать! — Фи кокетливо улыбнулась.
— Что же это за просьба, о которой нельзя сказать вслух?
— Будешь вести себя хорошо — как-нибудь скажу. — Она рассмеялась, запрокинув голову.
Нгует чуть заметно сдвинула брови.
— С завтрашнего дня ты будешь учить нас плавать. Хорошо?
— С условием, что вы с завтрашнего утра начнете как следует заниматься.
— Обещаю. Вот вам моя рука, наставник!
Тинь-тинь-тинь... Фи, загадочно улыбаясь, перебирала струны мандолины. Лодка плавно скользила вдоль берега...
VIII
Бах! Бах! Клубы дыма медленно уносило ветром. Боб-Тыонг подъехал к сосне на склоне холма и стал осматривать кусты. Подошли Гарри-Тху к и Зунг.
— Не стоит искать, господин снайпер, ваша птичка полетела умирать!
— Я видел, как она упала, — раздраженно ответил Тыонг.
— Ну ладно, упала так упала. Поехали!
Друзья расхохотались.
Лошади шли по холму бок о бок.
— Однако мы выглядим очень эффектно! — сказал Тхук.
— Как в «Трех всадниках в Бенгалии». Помните фильм?
— Или как «Герои из Лыонг-зянга». А здорово звучит: герои из Лыонг-зянга!
— Спина побаливает, — вздохнул Зунг. — И жрать чертовски хочется. Давайте отдохнем немного.
Друзья сошли с лошадей и, присев в тени, достали из пакета жареную курицу и рисовый пудинг.
— Ну, вот и закусили! — сказал через некоторое время Тхук, вытирая жирные руки. — Теперь неплохо было бы послушать последние новости, которые привез Зунг.
— Да, Зунг, расскажи что-нибудь, — поддержал приятеля Тыонг. — Я ведь давно из Ханоя, что там нового? Как французы уживаются с япошками?
Зунг нахмурился.
— Это не тема для шуток.
— Ну, это я так! Я ведь все понимаю...
Зунг огляделся.
— Слышали вы что-нибудь о принце Кыонг Де? — спросил он, понизив голос.
— Нет...
— Это прямой отпрыск династии Нгуенов, который не примирился с французским господством, эмигрировал и задался целью
