Отрадное - Владимир Дмитриевич Авдошин
Пару лет гараж просуществовал в черте города, а потом заставили его перенести, потому что собрались строить башню, а для гаража дали место в области, а это далеко и неудобно. Ближе на электричку пойти. Покупали-то городской гараж, а вышло – областной. Прогадали, в общем. Ни за что отдали квартиру.
Вот все, что я знаю о старшем сыне теперь, будучи разведенным отцом. Сначала Лелик умер, а потом баба Шура. Всё у нее в последнее время сердце схватывало, так что врачи послали ее в Ромашково – специальную больницу. И мы ездили туда с бабушкой Лидой и двумя падчерицами от второго брака.
А Андрей на машине приезжал за нами по просьбе матери, мы молча ехали от Ромашково до Подгороднего. Говорить как ни в чем не бывало невозможно, а начистоту – тем более. Ведь Андрей женился на религиознице, как было слышно, и работал вместе с ней на телевидении. Родил мальчика и девочку вместе с ней. Оба они работали и жили в телецентре, а детей в квартире кормили поочередно. Один работает, другой едет кормить, потом пересменка: второй работает, первый едет кормить. Потом, слышал, что они ездили отдыхать в Испанию всей семьей и что сына зовут Тимофей.
* * *
Включаю я телевизор, а там идет фильм о любимце нашей юности – о великом клоуне Енгибарове. И всё-всё прослежено, почему он умер от сердца. Я даже изумился. А в титрах стоит, что это делала команда Андрея. Он как бы послал мне весточку: бывает так, что никто не виноват или все виноваты, и с этим ничего не сделаешь.
Сосудистый хирург
1. Упрямая жена
Стоял сентябрь. Время радостное и печальное одновременно. Нужно копать картошку и собирать яблоки. Но жена напомнила: когда мы поедем в город, не забыть зайти к кардиологу.
Нехотя, но я зашел.
– Я, – сказала жена, оттеснив меня от кардиолога и сама беря в руки мое недомогание, – увидела, как у него ходит взад-вперед его живот.
– Минуточку, – сказала кардиолог и выставила меня за дверь. – Итак. Я вас слушаю.
– У него колышется там, в животе.
– Хорошо. Не волнуйтесь. Я посмотрю.
Но потом и сама испугалась. Начала за столом быстро строчить рекомендации, опять выставила меня и сказала жене:
– Так. Жить осталось вашему мужу пять или шесть месяцев. Это называется расширением брюшной аорты. А если вы хотите, чтобы он прожил раз в десять больше – пять-шесть лет – ищите деньги на операцию. И сосудистого хирурга. У нас только поликлиника, а вам нужен стационар.
И мы помчались на первой электричке в Москву, вспоминая свои геройства в СМ-клинике. Первое было – пятно на коленке. Мне приход туда не понравился. Дали мазь – и хватит. Чего еще тянуть? Деньги не маленькие за прием. Нет, идите, все анализы сдайте.
Вторая история – с глазом. Дали капли – не помогают, а ходи к ней. А это же всё деньги. Потом врач вдруг сказала, что у нее есть подруга – хороший врач, онко-специалист. Словом, сказала, сейчас приведет подругу, завалит меня вот тут и вырежет лишнее.
Да куда ж тут заваливать, подумал я, но действительно, меня взгромоздили с ботинками. Тут народ ходит, медсестры всякие, а они наяривают.
А теперь что-то посерьезнее, в ботинках не полезешь.
В Москве ходили в платные клиники три раза. Жена звонила по смартфону и узнавала, где делают операцию аневризмы. Мы опять запутались. Спасла дальняя знакомая, которая на днях выписалась из больницы, где ей бесплатно, как пенсионеру города, сделали операцию. Когда мы прошли в этой больнице все анализы, выяснилось, что бесплатно – это по такой модели: с первого января составляется список тех, кто желает получить государственную квоту на операцию. Называется операция – эндоваскулярная. Гарантии обычной – 50 на 50, а при эндоваскулярной – 95 процентов. При простой операции – разрезали, фрагмент поросенка вставили, а организм может его не принять. А здесь – 95 процентов выживаемости.
– А когда же на очередь становиться?
– Сейчас у нас октябрь. Вот с первого января будем составлять очередь на квоту в один миллион рублей на операцию аневризмы.
Как-то странно. Обещают сегодня, а приходи через два месяца? А почему нельзя сейчас вести эту очередь? Подтверждать свою готовность к операции? А что если сто человек придут и будут драться за место? Может быть, это грамотный фильтр за скромные пятнадцать тысяч консультации? Мол, мы вам пообещаем половину из этих денег, а вы уж меня не обидьте. И проведут они в январе безналичную государственную квоту, поставят третьими или десятыми в зависимости от того, сколько мы заплатим из своего кармана? Составляется открытый, какой угодно, список на тысячу человек, а закрытый – кто и сколько дал. Это уже их список, но тайный. Дал три рубля, тысячу, на половину операции, на всю операцию – миллион рублей, а квотный список будет драться за бесплатную операцию там, у дверей, на подступах ко второму отделению?
Поблагодарив за науку, мы поехали к себе домой обсудить, сколько у нас в наличии денег. А денег у нас нисколько не было. Потому что мы – госслужащие. И пенсия наша – на прожиточный минимум. Сыт будешь, за квартиру заплатишь, а больше ничего не спрашивай.
Но раньше, в мятежные времена перестройки, мы тоже были служащими. И нас попросили освободить помещение. То есть продать его. Хорошо, что коллектив прошел большую революционную школу выживания. Сначала боролся с головным учреждением, а потом, оторвавшись от него, через суд – за наличные продал свое помещение и по-братски-сестрински разделил деньги поровну.
И все разошлись, кто куда смог. Не подставлять же свой лоб банди там под пулю.
И как раз тогдашнюю сумму пришлось примерить на теперешнюю операцию. Конечно, денег не хватало. Младшая дочь взяла в банке кредит. И поехали мы в СМ-клинику.
А там нам сказали:
– А пожалуйста! Платите миллион.
А мы засомневались. Так ли нас учили в школе? Учили – ты работай, а государство о тебе позаботится.
Но здоровье – дороже денег. Это еще хирург в пенсионной поликлинике сказал. Один миллион сейчас нужно на здоровье. А после нас эти деньги никому не будут нужны.
Потом в СМ-клинике сказали: мы послали вашу кардиографию в Америку. Мы своих стентов не производим. Мы пользуемся любезностью Америки, где врачи открыли другой способ борьбы – не вырезать больное место, а укрепить его.
Ну, выложили,
