Союз рыжих - Стив Хокенсмит
– Не поручусь.
Мы с Веллером вопросительно уставились на Старого.
– Джим, у тебя, случаем, нет с собой объявления о награде за Голодного Боба? – продолжал братец.
Веллер медленно кивнул и вытащил из-под холщовой куртки сложенный листок бумаги.
– Вот, смотри, – сказал он, передавая объявление Густаву. – Но толку-то. Старина Боб в ваших делах уж точно не замешан.
Густав развернул объявление, и я подался вперед, чтобы посмотреть, а также предложить свои услуги в качестве чтеца. Но брата не интересовал текст объявления. Он смотрел только на вставленные снизу фотографии. На них был Боб Трейси: на одном снимке в фас, а на втором в профиль.
Вид у него был тот еще: бритая голова, бессмысленная ухмылка и горящие огнем безумия глаза. Однако у меня по спине побежал холодок при виде его огромного, украшенного бородавкой носяры.
Веллер ошибся: Голодный Боб был замешан в нашу историю глубже некуда.
– Господи Иисусе, – прошептал я. – Даже не верится.
– Во что? – спросил Веллер, недоуменно пялясь на объявление.
Вместо ответа Старый сунул руку в карман жилетки и вытащил свернутый платок. Осторожно развернув его, братец предъявил нам нос, изображенный на плакате.
Глава тридцать третья
Пути расходятся,
или Я отправляюсь в контору без старого… но не один
Поскольку было слегка сомнительно, что даже столь специфический человек, как Голодный Боб Трейси, бродит по прерии без носа, мы быстро пришли к выводу, что Колорадский каннибал свое отобедал. Само собой, Веллер стал расспрашивать, где мы взяли носяру Боба, и Старый доверил мне поведать эту историю. Когда я закончил, Веллер задал самый насущный для него вопрос:
– И что… как думаете, носа достаточно, чтобы получить награду?
Этот вопрос вертелся в голове и у меня, пока я рассказывал. В силу своего жизнерадостного характера я надеялся, что ответ будет положительным. Старый, конечно же, не разделял моего оптимизма.
– Если бы шерифы отваливали хорошие деньги каждому, кто принесет нос, каждый алчный громила на Западе таскал бы при себе овечьи ножницы и оттяпывал носы направо и налево, – заявил мой брат. – Нет, если хочешь получить награду, надо принести что-то более существенное, чем это. – Густав похлопал по карману жилетки, куда вновь отправился завернутый в платок кусочек Голодного Боба.
– А еще что-то осталось? – спросил Веллер, таращась на выпуклость на жилетке моего брата, как будто там была пачка банкнот. – Мы ведь даже не знаем, как нос Боба попал к вашему Бу.
– У меня есть кое-какие мысли на этот счет, хотя придется немножко потеоретизировать.
В слабых отсветах костерка невозможно было сказать с уверенностью, но мне показалось, что Старый лукаво улыбнулся. Похоже, он решил окончательно отказаться от правила мистера Холмса не обсуждать свои теории с другими.
– Пару недель назад я сделал большую глупость и показал Пауку след, который нашел недалеко от конторы, – заговорил он. – Один человек, пеший. Давайте предположим, что Макферсоны поехали туда, поймали бродягу, и оказалось, что это Голодный Боб. Но братьям было немного несподручно сдавать его властям – слишком много всего они скрывают. Вот они его и убили. Но Будро оказался не промах и решил забрать награду себе. Только ему не хотелось тащить с собой все тело, ведь тогда Ули и Паук сели бы ему на хвост. И он подумал о том же, о чем подумал ты, Джим: решил попробовать получить награду за нос.
Мне хотелось одновременно и согласно кивнуть, и покачать головой. Слушать брата было все равно что пробовать недозаправленный суп: вроде чего-то не хватает, но непонятно, чего именно.
Веллера волновало совсем другое.
– Ладно, пусть так все и было. Но как твоя теория поможет нам отыскать тело?
– Вот к этому я и веду, – продолжал Старый. – След я заметил за несколько дней до того, как Перкинс превратился в фарш. Если Макферсоны сцапали Голодного Боба, думаю, Перкинс тоже захотел бы сказать свое слово по поводу дальнейшей судьбы людоеда. А Ули, что ни говори, скоропалительностью не отличается. Возможно, ему хотелось немного подумать, прежде чем избавиться от столь ценной добычи, как старина Боб. Так что, захомутав Боба, Макферсоны, скорее всего, припрятали его где-то, прежде чем застрелить. Но в конторе они держать его не могли: ведь там он был бы у нас на глазах.
– Линейный лагерь, – перебил Веллер, щелкнув пальцами. – Ты считаешь, что они держали Голодного Боба там.
Густав пожал плечами.
– Оттуда мы и начнем его искать.
– Мы? – одновременно выпалили мы с Веллером.
– Джим и я, – пояснил Старый. – Джиму надо попасть в линейный лагерь, чтобы найти Голодного Боба. А мне надо выяснить, что замышлял Будро. Прости, Отто: похоже, тебе придется возвращаться в контору одному.
– Да неужели? – воскликнул я, раздраженный, что брат тасует нас так и эдак, как колоду карт.
– Скорее всего, завтра вернется Павлин с представителем закона из Майлза. Тебе следует их задержать до моего возвращения.
– И как прикажешь это сделать? Держать обоих на мушке полдня?
Старый отодвинулся от огня и завернулся в одеяло.
– Ну, можешь попытаться заговорить их до смерти, – проговорил он, зевая. – Я-то уж точно на сегодня наговорился. Буду спать, парни. И вам советую. Завтра придется выехать пораньше.
Через несколько секунд раздался храп. Что вовсе не означало, что Густав заснул. У меня было сильное подозрение, что он просто избегает дальнейших расспросов.
Притворялся братец или нет, но добился желаемого результата. Веллер пожелал мне спокойной ночи, и сольный храп Старого превратился в дуэт. Несмотря на волнение, я слишком устал, чтобы предаваться размышлением, и через несколько минут дуэт стал трио.
Когда я проснулся наутро, Густав и Веллер уже седлали лошадей. Я собрался быстро, но без всякого воодушевления, сильно обеспокоенный предстоящим расставанием с братом. Макферсоны наверняка уже идут по нашему следу, и от мысли, что прикрывать спину Старому вместо меня будет Веллер, делалось неуютно. При этом я заметил, что Густав, обычно способный не мигая смотреть на приближающийся торнадо, тоже немного нервничает, – и это ничуть не успокаивало.
– Будь осторожен, Отто, – веско сказал он и протянул мне руку.
– Это ты будь осторожен, Густав.
Пока мы жали друг другу руки, я заметил, что брат, не дожидаясь моих советов, уже кое-что сделал: из-за пояса штанов у него выглядывала рукоятка револьвера, очевидно одолженного у Веллера.
Старый кивнул, мы расцепили руки, и я вскочил на Козыря. Через несколько секунд мы с Густавом разъехались в разные стороны, умолчав о том, что можем никогда больше не увидеться.
Сначала я направился на восток и лишь потом повернул на север, избегая тропы, по которой мы ехали накануне. Я старался держаться впадин и пересохших ручьев, делая все возможное, чтобы не ехать подолгу по открытым местам и чтобы мой силуэт не маячил на горизонте. И, как мне казалось, все шло прекрасно – до того самого момента, когда Козырь дернул уздечку и начал заваливаться набок.
Когда скакун уже почти коснулся земли, до меня наконец долетел звук выстрела, и в тот же миг вторая пуля сбила с меня шляпу и оставила царапину на макушке. Второго выстрела я даже не услышал. Мне было не до того: Козырь повалился с испуганным ржанием, меня выбросило из седла, и я ощутил дикую боль в заднице от удара о землю.
Прокатившись по камням, я остановился далеко за пределами ранчо «ВР», Монтаны, Америки, а то и планеты Земля и оказался в неведомом краю, не знающем ни света, ни звуков. Не могу сказать, сколько я там пребывал, но никак не больше нескольких минут. Сквозь тишину пробился сперва шорох, потом гул, который превратился в ужасный стон, мигом вернувший меня на грешную землю.
Это было жалобное ржание смертельно раненной лошади где-то совсем рядом. Я моргнул, открыл глаза и увидел белые облачка, лениво плывущие над головой в идеально голубом небе.
– Уверен, что я попал? – спросил чей-то голос.
– Сам, что ли, не видел, – прозвучал резкий ответ. – Второй выстрел вышиб ему мозги.
Приближалось знакомое цоканье копыт, а с ним и голоса. Ко мне ехали двое верховых.
– Это Козырь, – сказал первый.
Из-за взболтанных мозгов слова отдавались
