Союз рыжих - Стив Хокенсмит
Все тело онемело от боли и шока, но мне кое-как удалось поднести руку к кобуре. Однако пальцы нащупали пустоту: я потерял пушку в полете из седла.
– Его тело должно быть… – сказал второй, чьи последние слова заглушило ржание бедняги Козыря.
– …Вон там, – услышал я второго, когда лошадь затихла.
Перекатившись на живот, я оглянулся на своего скакуна. Он лежал футах в двадцати, дергая ногами в тщетных попытках встать. Между нами валялся мой револьвер.
Я медленно пополз к нему, все еще оглушенный ударом, боясь потерять сознание прежде, чем меня застрелят.
Топот приближающихся лошадей стал громче.
Я вытянул вперед руку.
Не знаю, увидел меня первый всадник или услышал, но он вскрикнул «эй!» как раз в тот момент, когда мои пальцы сомкнулись на рукоятке револьвера. Я поднял глаза и увидел над брюхом Козыря серый стетсон.
Нажав на спусковой крючок, я послал пулю прямиком пониже шляпы. Стетсон пропал из виду, и я услышал скрип кожи и глухой удар: кто-то вывалился из седла.
Я продолжал целиться в воздух над Козырем, готовясь нашпиговать свинцом еще одну шляпу. Но перед глазами лишь безмятежно голубело небо. Вскоре послышался стук копыт, удаляющийся с каждой секундой. Я поднялся на колени как раз вовремя, чтобы успеть разглядеть всадника, скрывшегося за ближайшим холмом. Он мелькнул лишь на мгновение, но этого было достаточно.
Увы, я упустил свой шанс убить Паука Макферсона, а он упустил свой убить меня. Чтобы немного взбодрить Паука, я выстрелил ему вслед из своего 45-го. Учитывая разделявшее нас расстояние, поступок бессмысленный, но он принес мне удовлетворение.
После этого я медленно пополз вокруг Козыря. Бедняга прожил еще всего несколько секунд и умер в мучениях прежде, чем я успел прекратить их. Обогнув безжизненное тело жеребца, я обнаружил, что к моей жертве судьба была благосклоннее.
На земле лежал Дылда Джон Харрингтон, и, судя по тому, что осталось от его головы, он не испытал и секундного неудобства. Рядом с телом лежал карабин «винчестер».
Мне уже дважды приходилось убивать, и я не испытывал по этому поводу ни гордости, ни раскаяния: в обоих случаях речь шла об острой необходимости. Вот и сейчас я ничуть не расстроился, хотя когда-то считал Дылду Джона своим товарищем. Да, он сильно меня разочаровал, но тут мои сожаления и заканчивались. Кого было по-настоящему жалко, так это Козыря.
Несмотря на поднятый нами шум, лошадь Дылды Джона не убежала далеко, обученная, как всякая хорошая ездовая лошадка, оставаться там, где бросили уздечку. Задержавшись ровно настолько, чтобы успеть подобрать шляпу, карабин и остатки мыслей, я вскочил в седло Дылды Джона и продолжил путь. Я был намерен во что бы то ни стало добраться до конторы – и во что бы то ни стало избежать встречи с Пауком по дороге. Осторожно продвигаясь на север, я обогнул замок с запада, прежде чем отважиться подъехать ближе. В результате поездка получилась не очень быстрой, зато без дальнейших потерь.
Подобравшись к конторе на достаточное расстояние, я оценил обстановку с вершины холма. Солнечный блик привлек мое внимание к замку, и я разглядел у западной стены Брэквелла. Похоже, молодой англичанин в одиночку практиковался выхватывать из кобуры оружие, облачившись в свой щегольской ковбойский костюм со сверкающими револьверами. Осиногнездовцы за углом дома грузили на стоящую у крыльца телегу вещи, которых набралась уже целая гора.
Наши гости готовились к отъезду.
В корале я заметил людей Макферсонов, которые обрабатывали мазью коров, но самих Ули и Паука нигде не было видно. Впрочем, я почти наверняка знал, куда они подевались: притаились где-то неподалеку. Чтобы приблизиться к замку, миновав засаду, мне требовалось исхитриться и отвлечь их внимание.
Я прятался в кустах, тщась придумать отвлекающий маневр, но решение само появилось на тропе. Двое всадников проехали не более чем в сотне футов от моего убежища. Узнав обоих, я тут же вскочил в седло и поскакал следом.
Стоило мне поравняться с ними, как появились еще два всадника: Ули и Паук. Они подъехали ко мне с боков, сопровождая меня к замку, в то время как я сопровождал двух других: Павлина и Джека Мартина, помощника федерального пристава.
Итак, я опоздал. Брэквелл проиграл пари.
И к тому же Старый вот-вот лишится последнего шанса разгадать загадки, опутавшие «ВР с черточкой», а заодно и вытащить нас отсюда живыми.
Глава тридцать четвертая
Ничего (почти),
или Фемида оказывается не только слепой, но еще и глухой и тупой
Мартин и Павлин даже не заметили, что за ними кто-то едет, пока не пустили лошадей рысью и не услышали топот за спиной. Первым обернулся Павлин. Как обычно, одет он был ярко: в красной шелковой рубашке, полосатых брюках и расшитых сапогах, хотя блеск всего этого великолепия слегка померк под слоем дорожной пыли.
– Босс, – обратился Павлин к Ули. Потом скользнул взглядом по мне, и его голубые глаза стали холодными, несмотря на злорадную ухмылку на губах.
Я почувствовал на себе еще один взгляд, готовый прожечь насквозь, и обернулся к Пауку. Выражение его лица говорило, что моему убийце не терпится завершить начатое. Ответным взглядом я предложил ему попробовать.
– Макферсон! – недовольно воскликнул Мартин, который тоже обернулся и увидел нас. – Скажи мне, что Голодный Боб Трейси лежит связанный вон в том бараке, не то я сильно огорчусь.
– Ни хрена там нет, кроме вонючих одеял и голодных вшей, – приветливо ответил Ули.
Мартин принялся ругаться на чем свет стоит, жалуясь на гребаную никчемную поездку в гребаную никчемную дыру. Пока он разорялся, я пришпорил мозги, отчаянно пытаясь найти способ потянуть время до тех пор, пока не появится Старый.
Мне немного помог Брэквелл, хотя вовсе не собирался предлагать помощь. К тому времени мы уже подъехали к замку, и он вместе с работниками вышел нам навстречу. При виде молодого англичанина при полном ковбойском параде Мартин даже перестал ругаться и замолчал.
– А это вот мистер Брэквелл. Его старик барон или вроде того, – пояснил Ули.
– Граф Блэкуотер. – Брэквелл попытался приосаниться и принять достойный вид, но наряд этому не способствовал.
– Да ну, – протянул Мартин скептически, как будто намекая, что джентльмену в подобном прикиде самое место в освободившейся камере Голодного Боба.
Ули послал одного из своих людей за Эдвардсом и герцогом, а потом снова повернулся к Брэквеллу.
– Похоже, вы проиграли двести фунтов, – сказал Макферсон, не трудясь подсахарить пилюлю. Он явно решил, что юнец не стоит того, чтобы лизать ему зад.
Брэквелл промолчал, явно не в первый раз снося насмешки в свой адрес.
– Мне очень жаль, – сказал я ему. – Мы старались.
– Что с вами случилось? – спросил Брэквелл, напомнив мне, что выгляжу я, должно быть, неважно: в грязи с ног до головы, с запекшейся кровью на макушке. – И где ваш брат?
Я взглянул на Паука, который все еще таращился на меня. Он подмигнул, и я понял, что меня подначивают.
«Давай-давай, рассказывай, – говорил его взгляд. – А потом посмотрим, кто тебе поверит».
– Лошадь споткнулась, – ответил я. – А Густав скоро подъедет.
– Ага! Вот и вы наконец! – вскричал герцог с крыльца замка. Он выглядел одновременно довольным и встревоженным: приезд Мартина означал не только победоносное завершение пари с Брэквеллом, но и появление еще одного любопытного постороннего, причем с жетоном пристава. Эдвардс тащился за стариком, как очкастый бульдог за хозяином.
Старина Дикки, видимо, больше соответствовал представлениям Мартина об аристократии, чем юный Брэквелл, поскольку помощник пристава изогнул спину и сдернул шляпу. Даже верхом на лошади Мартин как-то ухитрился смотреть на старика снизу вверх.
– Вы, стало быть, герцог, сэр?
Его милость кивнул и одарил помощника пристава самодовольной улыбкой, явно обрадованный тем, что на Западе нашелся хоть один человек, готовый перед ним пресмыкаться. В нашем захолустье встречаются представители закона, превратившие целование задницы вышестоящих в искусство, ведь скотоводческие бароны могут быть очень разборчивы в том, когда, где, как, к кому и против кого применяется закон. Мартин, похоже, тоже принадлежал к лакейской породе, и скоро стало очевидно, что единственная цель его расследования – найти способ прижать губы к ягодицам его светлости.
– Большая честь познакомиться с вами, – залебезил
