Скандал в Чайна-тауне - Стив Хокенсмит
– Доктор Гэ Ву Чань был хорошим человеком, – медленно произнес хозяин кабинета. Говорил он с сильным акцентом, но пауз между фразами как раз хватало, чтобы расшифровать предыдущие слова. – Важный член нашей диаспоры. Весьма прискорбно, что он скончался.
– А как насчет слухов о том, что его убили?
Чу сжал губы и чуть наклонил голову, глядя на Диану с усталым разочарованием – так смотрела на меня наша дорогая старая муттер, когда я отлынивал от работы на ферме.
– Слухи всегда ходят, – проговорил он.
Мы послушно записали его ответ, даже Старый, который просто черкал по бумаге. Затем мы снова уставились на Чу поверх блокнотов, ожидая продолжения. Но его не последовало.
– Значит, вы готовы считать смерть Чаня самоубийством? – упорствовала Диана.
– Доктор Гэ Ву Чань недавно пережил большую потерю мяньцзы, – ответил Чу. – Как говорим мы, китайцы, он потерял лицо. Одолжил ценные вещи, но не смог их вернуть…
– Китайские реликвии, которые он отвез в Чикаго на Колумбову выставку, – перебила Диана. – И которые потом погибли при крушении «Тихоокеанского экспресса».
Чу кивнул:
– Верно. Об этом ведь писали в газетах? – Он сокрушенно покачал головой. – Шумиха только добавила позора доктору Гэ Ву Чаню. Он поручился за эти вещи своими деньгами и в итоге лишился всего, что скопил за последние девять лет.
Старый откашлялся – это был сигнал Диане продолжать расспросы на ту же тему. Конечно, Чу много чего сказал, и ей пришлось догадываться, что именно зацепило моего брата.
– Последние девять лет? – повторила она.
Густав сделал вид, будто записал что‑то в блокноте: еще один сигнал, Диана догадалась верно.
– Да, – подтвердил Чу. – Доктор Гэ Ву Чань приехал в Америку в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом, вместе с комиссией, которую сам император отправил осмотреть Всемирную выставку в Новом Орлеане. Но когда пришло время возвращаться, доктор Гэ Ву Чань отказался уезжать. Он влюбился в эту страну и очень многим пожертвовал, чтобы остаться здесь. Но он также много работал, разумно вкладывал деньги и преуспел.
Чу замолчал и задумался. А потом заговорил снова таким тоном, которым некоторые рассказывают о миссионерах, реформаторах, суфражистках или просто оптимистах – о тех, кого считают оторванными от жизни дураками.
– Вот поэтому выставка в Чикаго так много значила для него… поэтому он так старался, чтобы китайский павильон всем понравился. Антикитайские настроения снова на подъеме. Доктор Гэ Ву Чань думал, что поможет американцам научиться уважать нашу культуру и традиции, как мы уважаем здешние. – Чу невесело улыбнулся. Стремление убедить людей отказаться от предрассудков он воспринимал лишь как шутку, причем совсем не смешную.
– А те произведения искусства, которые доктор Чань отвез в Чикаго, – у кого он их взял? – спросила Диана.
Улыбка Чу, и без того едва заметная, сразу исчезла.
– У местного коллекционера.
Мой брат снова многозначительно кашлянул.
– Не хотите ли стакан воды? – осведомился Чу. – Или, может быть, чаю?
Старый покачал головой и раздраженно хмыкнул, отклоняя предложение.
– И как имя этого коллекционера? – продолжала допытываться Диана.
Густав нацелился карандашом на бумагу, готовясь «записывать».
– Фун Цзин Той, – ответил Чу.
Имя звучало знакомо, но настолько смутно, что я не мог бы сказать, откуда звон. Честно говоря, пытаясь удержать в голове имена «Гэ Ву Чань», «Чунь Ти Чу», «Хок Гап», «Фэт Чой», «А Кам» и «Вонг Вун», да еще вдобавок слова фан квай, бу хао дуй, чунь хан и прочее, я уже исчерпал свой предел иностранных наименований. Уж лучше бы местного коллекционера звали Билл Джонс.
– Этот мистер Той, должно быть, совершенно бессердечный человек, если разорил доктора Чаня, – заметила Диана.
Чу пожал плечами:
– Он бизнесмен.
– И поскольку это просто бизнес, вы ничего не сделали? – резко ответила Диана. – Мы слышали, что Чань был вашим другом… или, во всяком случае, другом «Шести компаний». Почему вы ему не помогли?
Чу сузил глаза и опустил веки, словно задергивая шторы перед тем, что не хотел выставлять напоказ.
– Он действительно был другом, и ему помогли. Но помощь имеет границы. Некоторым казалось, что не слишком разумно было одалживать столь ценные вещи у Фун Цзин Тоя. Доктор Гэ Ву Чань проявил инициативу. Это было его решение. Его ответственность. – Не дав Диане задать очередной вопрос или бросить обвинение, Чу повернулся к нам со Старым: – Джентльмены, а вы ничего не хотите спросить?
Сложно представить газетного писаку, который лишь молча пожмет плечами в ответ на подобное предложение. А я, как вы, без сомнения, успели заметить – и как вечно талдычит мой братец, – не обладаю «великим даром молчания», который Шерлок Холмс так ценит в докторе Ватсоне.
О нет, мой великий дар – язык без костей, и я поспешил им воспользоваться.
– А у вас с Чанем… сохранились… хорошие отношения? – Я говорил медленно и осторожно, как сам Чу, пытаясь изгнать из голоса всякую гнусавость. – Он, должно быть… обиделся… что вы… недостаточно ему… помогли.
Чу воззрился на меня, словно я только что заявил, будто являюсь корреспондентом «Ежедневного идиота» в Чайна-тауне. Пожалуй, так оно и было.
– Доктор Гэ Ву Чань понимал свои обязательства. И мои тоже. Он не держал обиды на меня и на «Шесть компаний». Наоборот, мы еще вчера разговаривали с ним здесь, в этом кабинете.
Старый ничего не сказал, но я услышал его мысленный возглас: «Ба!»
Однако, если бы брат еще раз кашлянул, Чу начал бы колотить его по спине и предлагать мятные карамельки. Поэтому Густав наконец отважился заговорить, и ему удалось втиснуть вопрос в одно краткое, но емкое восклицание:
– Да?
На лице Чу появилось напряженно-смущенное выражение игрока, пытающегося взять назад неудачный ход.
– Это была исключительно личная встреча. Ничего важного мы не обсуждали.
– Значит… Чань… просто заскочил… поболтать? – Я все еще силился не говорить по-ковбойски, но, судя по брошенному в мою сторону взгляду хозяина кабинета, вместо этого говорил по-кретински. – Он… не просил у вас… еще денег?
Я думал о кругленькой сумме, которую Чань выложил за Черную Голубку. И Старый, видимо, думал о том же, потому что одобрил мой вопрос, черкнув карандашом по бумаге.
– Как я уже сказал, визит доктора Гэ Ву Чаня был сугубо частным. Личным. – Чу медленно вышел из-за стола, будто собирался присесть на край лицом к нам. – А теперь я задам вопрос вам.
Я бы сказал, что Чу выбросил руку вперед молниеносно, но это было бы преуменьшением. Он выхватил у Густава блокнотик с такой быстротой, по сравнению с которой заурядная молния ползла бы не резвее слизняка в грязи.
– Как у вас
