Скандал в Чайна-тауне - Стив Хокенсмит
Но та поняла все и без слов.
Брат передавал ей вожжи. И она взяла их – вместе со стетсоном, который сдернула у него с головы.
– Ладно, мальчики. Покажу вам, что такое изворотливость. – Она повернулась к Чарли и свободной рукой сорвала с него кепку. – Но сначала надо пройтись по магазинам.
Через пятнадцать минут мы ввалились в контору «Китайской объединенной благотворительной ассоциации», она же «Шесть компаний». Однако Чарли в это «мы» не входил: как очень известный – и не очень любимый – персонаж в здешних местах, он ждал нас в нескольких кварталах… в белой ковбойской шляпе моего брата на голове.
И еще одна поправка насчет «мы»: это не означало Отто Амлингмайера, Густава Амлингмайера и Диану Корвус. Нет, в штаб-квартиру «Шести компаний» вторглись три газетных репортера: Джон Лестрейд из «Кроникл», Джебс Холмс из «Экзаминер» и Хэтти Адлер из «Ивнинг пост».
Три гиены пера исходили пеной по поводу якобы только что полученного известия: доктор Гэ Ву Чань, видный китайский врач, переживший крушение «Тихоокеанского экспресса», найден убитым сегодня утром. Репортеры просили – нет, требовали! – чтобы сам Чунь Ти Чу лично прокомментировал жуткое преступление и кровавое пятно на и без того изрядно замызганной репутации Чайна-тауна.
Говорила главным образом «мисс Адлер». Рыжий тщедушный «Холмс» и бравый красавец «Лестрейд» – спрятавший волосы под твидовой кепкой, надвинутой до самых ушей, – ограничивались возгласами «Да-да!» и «Точно!», поскольку наша спутница постановила, что они «слишком явно гундосят» и не сойдут за репортеров из большого города.
Первое возникшее на нашем пути препятствие – пучеглазый клерк средних лет, сидевший за столом в скромном вестибюле, – задержало нас примерно настолько, насколько перекати-поле способно задержать разъяренного быка. Диана едва начала свой монолог, как человечек вскочил и убежал в ближайшую дверь, шурша просторными шелковыми штанами.
В помещении повисла странная тишина, словно в будний день в церкви. Из-за сочетания резного дерева, разноцветного стекла, письменных столов и конторских шкафов приемная «Шести компаний» выглядела одновременно экзотично и буднично – наполовину святилище, наполовину почтовая контора. Клерк вполне мог вернуться как с дымящейся курильницей, полной благовоний, так и с формами для заполнения в трех экземплярах; оба варианта представлялись одинаково уместными.
Однако ничего такого он не принес. Снова послышалось шуршание, и клерк появился в сопровождении более молодого усатого коллеги.
– Здравствуйте, – сказал молодой. – Насколько я понимаю…
– Вы не Чунь Ти Чу, – оборвала его Диана.
– Нет. Я…
Больше он не смог произнести ни слова: «мисс Адлер» набросилась на него с тирадой о силе печатного слова, о сложном положении китайской диаспоры, а также о том, какая чудовищная глупость отказывать нам в интервью с Чунь Ти Чу, ведь если нас к нему не пустят, мы просто придумаем ответы сами.
Новый парень продержался дольше предшественника, чуть ли не целых десять секунд. Но потом и он, в свою очередь, повернулся и зашуршал прочь – впрочем, ему, по крайней мере, хватило вежливости сказать: «Подождите минутку, пожалуйста», прежде чем уйти.
– Он пошел за Чу? – спросил я второго китайца, который нервно поглядывал на нас от двери, словно опасаясь, что мы позаримся на чернильницу или пресс-папье.
– Но сабе ингле, – поклонился тот с извиняющимся видом.
– Неужели? Тогда ты, пожалуй, не обидишься, если назвать тебя лживым сукиным сыном, а? – Я впился в китайца взглядом, ловя признаки понимания, но тот лишь пожал плечами.
– Думаю, он не врет, – заметил мой брат.
– Вот и хорошо. – Я повернулся к Диане и перешел на шепот: – Сдается мне, эти ребята не отличат гнусавость от игры на банджо, раз половина даже по-английски не разумеет. Где уж им расслышать наш выговор. И не обижайтесь, но вряд ли им понравится, если говорить будет женщина. А вот если беседу поведу я…
– Действуем по плану, – перебил Старый тихим, но твердым голосом. – Мы с тобой только на подхвате. О мисс Корвус не беспокойся: она получит нужную информацию и не выдаст ничего лишнего. Помни, что говорил мистер Холмс.
– Он много чего говорил, – буркнул я.
Густав кивнул на Диану.
– Ну ты ведь понимаешь.
– А, вот оно что. – Я закатил глаза.
– Позвольте отгадать, – прошептала Диана. – Вы имеете в виду убеждение мистера Холмса, что «женщины по природе своей скрытны»?
Старый оторопело уставился на нее.
– Да чтоб меня…
– И меня… – пробормотал я, подобрав отвисшую челюсть.
– Перед тем как прийти к вам вчера, я перечитала Ватсона, – объяснила наша спутница. – Думаю, вы и сами понимаете, почему эта строчка мне запомнилась. Явная чушь. У мужчин не меньше секретов, чем у женщин… не правда ли, Густав?
– Ну-у, мисс, – протянул мой брат. – Я бы сказал, это смотря какой мужчина и какая женщина. Взять, к примеру, вас…
Но договорить он не успел, потому что молодой китаец вернулся и пригласил:
– Идите за мной, пожалуйста.
Диана торжествующе улыбнулась мне, а я услужливо поклонился и протянул руку к двери:
– Дамы первые.
– А иногда и лучшие, – усмехнулась Диана.
И выскользнула вслед за китайцем.
Молодой человек подвел нас к дубовой двери кабинета, такой темной и тяжелой, что ее, наверное, открывала целая упряжка тяжеловозов. Подобная дверь говорит, что чести войти в нее удостаивается далеко не каждый, – однако мы все же удостоились.
Чунь Ти Чу приветливо улыбнулся нам навстречу. Правда, мы видели только половину улыбки, потому что он прижимал к щеке какую‑то серебристую штуковину, словно пытался разгладить свое круглое лицо утюгом.
Проморгавшись, я узнал в штуковине телефонную трубку. Чу сказал в нее несколько слов на своем языке и повесил на стоявший на столе аппарат, формой и размерами напоминавший виселицу; не хватало только помоста и веревки. Он кивнул молодому клерку, и тот поспешно вышел, закрыв за собой дверь.
– Итак. – Чу отодвинулся от стола и встал. Он был невысок, но прямая спина добавляла ему роста. Крепкий, но не коренастый и не толстый, он казался необычно твердым, словно под блестящим мягким шелком блузы скрывался гранит. Из-под черной шапочки без полей выглядывали коротко остриженные волосы, цветом тоже напоминающие серый гранит.
Неудивительно, что Чу стал инем для яна тонгов: он напоминал ожившую статую героя с городской площади.
– Доктор Гэ Ву Чань мертв, – выпалила Диана, не дав бизнесмену ни поклониться, ни протянуть руку, ни предложить нам сигары, ни пнуть нас по лодыжке – не знаю уж, как он обычно встречал газетчиков. – Ваш комментарий?
Мы выхватили блокноты и карандаши, только что купленные в канцелярской лавке за углом, и взяли их на изготовку. Наверное, мы походили на расстрельную команду, выстроившуюся перед Чу,
