Скандал в Чайна-тауне - Стив Хокенсмит
Две вещи тем не менее не менялись: запах жженого арахиса и мертвые глаза посетителей. Фэт Чоя мы так и не нашли, как не нашли и сведений о том, где он может быть, к тому же Кхуонтук везде на шаг опережал нас. Иногда даже на полшага: подойдя к одной из курилен, мы едва не столкнулись с выходящими оттуда Длиннокосым и его приятелем и, спасая свои шкуры, нырнули в лавку мясника, где как раз снимали шкуру с какого‑то зверя вроде рыси.
Но в конце концов из похода по притонам Чайна-тауна мы вынесли лишь пульсирующую боль в голове.
– Ну что ж, спасибо за экскурсию, Чарли, но платят тебе не за это, – проворчал Густав, когда мы выбрались из последней опиумной курильни. – Поищи-ка в рукаве карту посильнее.
– Не волнуйтесь, у меня тут еще много чего есть, – поддернул рукав гид. – Но сначала прочтем слова улиц.
Как оказалось, это было не просто образное выражение. Чарли провел нас по лабиринту переулков к глухой кирпичной стене недалеко от угла Дюпон и Клэй. Вся поверхность от самой земли и футов на десять вверх была залеплена листами бумаги, сплошь исписанными китайскими иероглифами. Слов здесь хватало – для тех, кто мог их прочесть.
Нам уже попадались похожие стены объявлений в разных местах Чайна-тауна, но у этой было намного оживленнее. Мимо тянулся сплошной поток людей, иногда притормаживая – видимо, перед самыми свежими и заслуживающими внимания объявлениями.
Чарли оставил нас на почтительном расстоянии от стены.
– Ждите здесь, – предупредил он, а потом перешел улицу и ввинтился в толпу.
Несколько других китайцев, увидев его, опустили глаза и тихо отошли в сторону, но один седобородый старик отреагировал противоположным образом: он подступил к Чарли, замахал у него перед носом пальцем и разразился речью, которую наш гид старательно игнорировал, изучая новые объявления.
– Ничего, – объявил он, вернувшись к нам через полминуты.
– А что вы надеялись найти? – спросил Старый.
– Вот-вот, – подхватил я, – что вообще написано на этих бумажках?
– Попадаются и газеты, но в основном объявления.
– Вроде «Продается девушка б/у в хорошем состоянии»? – предположил я.
Густав мрачно уставился на меня.
– Просто для примера, – пояснил я.
– Не смешно, – буркнул брат.
– На самом деле похожие объявления там есть, – указал Чарли на большой красный плакат, потом другой и третий. – Но искал я другое. Чунь хан. Воззвания тонгов.
– И о чем они взывают? – спросила Диана.
– Каждый раз примерно об одном и том же. Что‑нибудь вроде: «Дом беспредельной добродетели – то есть Кхуонтук – заплатит триста долларов за голову такого‑то…» А дальше приводится обоснование, будто оно имеет значение.
– Так здесь бандиты предлагают награду за головы? – протянул я. – Господи боже. А я‑то думал, это в Техасе царит беззаконие.
– Значит, объявления о награде за Фэт Чоя там нет? – спросил Старый у Чарли.
– Или за нас, – вставил я.
Чарли покачал головой:
– Нет. Пока нет.
– Знаешь, – сказал я, – мог бы ограничиться простым «нет». Мне было бы гораздо спокойнее.
Чарли равнодушно пожал плечами:
– Извини.
– Власти разрешают тонгам в открытую вешать смертные приговоры? – спросила Диана.
– Какие еще власти? – Последнее слово Чарли произнес так ядовито, что оно, казалось, почернело и сморщилось.
– Ну, например, полиция, – предположила Диана. – Существует же местный отряд полиции, правильно?
Чарли усмехнулся.
– У полиции нет тут особой власти. А если бы и была, Махони все равно не имеет ничего против чунь хан. Он спит и видит, как мы все тут порубим друг друга на куски.
– Ну хорошо, а как же тогда «Шесть компаний»? – настаивала Диана. – Чунь Ти Чу вроде как влиятельный человек. Почему он не положит этому конец?
– Чунь Ти Чу действительно влиятельный… но не больше Малютки Пита. – Чарли согнул пальцы на обеих руках крючком и плотно сцепил их. – «Шесть компаний» и тонги связаны, как инь и ян.
– Кто и что? – не понял я.
– Противоборствующие силы, точно уравновешивающие друг друга. Вечно враждуют, но неразлучны. – Чарли криво ухмыльнулся: – Вроде вас с братом.
Теперь пришел мой черед усмехаться.
– Противоборствующие – это да. Но равные? Да где уж там!
– Короче, – перебил Густав, – тот старый пень, который вовсю разорялся в твой адрес, – что его так взбесило?
Чарли вздохнул:
– Я.
– Чем же? – спросила Диана.
– Всем. Но больше всего вот этим. – Чарли сдернул кепку и провел рукой по темным густым волосам. – Я дзюк син и к тому же ки ди. То есть родился здесь, а не в Китае, и у меня нет косы.
– Неужели здесь так серьезно относятся к прическам? – удивился я.
– Представь себе. Коса – не просто прическа. В Китае ее обязан носить каждый. Таков закон. Если у тебя нет косы, ты все равно что плюешь в лицо императору.
– Вы и хотели его оскорбить? – спросила Диана.
– Зачем же: он не мой император. С какой стати мне плевать ему в лицо или целовать ему… – Чарли смущенно покосился на Диану, – перстень.
– Поскольку ты считаешь себя американцем, – сообразил я.
– Поскольку я и есть американец, что бы там ни говорили.
Чарли кивнул на толпу на другой стороне улицы. Лишь один человек смотрел в нашу сторону: сварливый старикан. Остальные, казалось, старательно поворачивались к нам спиной.
– Знаете, как они здесь сами себя именуют? Мигранты. То есть они здесь лишь временно. Приезжают, живут впроголодь, копят деньги, а потом возвращаются в Квантун или еще куда, берут себе красивую жену и помыкают всеми жителями деревни: мол, приехал большой человек с Золотой Горы. – Чарли презрительно фыркнул. – Ну уж нет. Мой дом здесь. И не в Чайна-тауне, а в Сан-Франциско. С шести лет я был мальчиком на побегушках в богатом доме на Пасифик-Хайтс. Доверенным лицом: четырнадцать лет в одном доме, почти что член семьи; меня даже собирались отправить учиться в колледж.
– Теперь понятно, – заметил я. – А то я как раз думал, что для китайца ты уж больно складно лопочешь по-нашему.
– А я как раз думал, что для белого ты говоришь по-английски не очень.
– Что?!
Чарли улыбнулся, давая понять, что просто пошутил, как время от времени шутит с туристами. Ха-ха, без обид.
Но обида в его словах чувствовалась, глубокая и затаенная.
– И что случилось с твоими покровителями? – спросила Диана.
– Паника. Они вложили все свои деньги в серебро. – Чарли покачал головой, но не смог стряхнуть с лица горечь. – С тем же успехом могли бы вложиться в глину.
– Значит, так ты и стал Чарли-Фриско, главным гидом по опиумным курильням Сан-Франциско, – сказал я.
Чарли даже не попытался придумать
