Союз рыжих - Стив Хокенсмит
– Ну что ж… я выяснил все, что хотел, – объявил Старый, вкладывая в голос побольше уверенности. – Вы все очень помогли, благодарю.
– Ну и кто, по-твоему, виновен? – спросил Глазастик.
– Да-да, скажи нам, Шерлок, – вставил Всегда-Пожалуйста Маккой, в голосе которого снова зазвенели злобные нотки. – Кто же убил Будро?
– Ну, если подумать… найдутся те, на кого я с удовольствием указал бы пальцем, – ответил Старый, тщательно подбирая слова, – но когда хочешь докопаться до правды, надо рассмотреть все ответы, даже те, которые не нравятся тебе самому.
– Просто дай знать, если понадобится подмога, – сказал Глазастик.
Старый грустно улыбнулся: хотя бы один из осиногнездовцев полностью на нашей стороне. Но тут братец уставился Глазастику за плечо, и улыбка мигом увяла. Проследив за взглядом Густава, я увидел, что к коралю пешком движутся шестеро: Ули, Паук, Дылда Джон и еще трое людей Макферсонов.
– Подмога обязательно понадобится, – ответил Густав Смиту, – но не сейчас. Нам с Верзилой нужно кое-что сделать, но придется справляться самим.
– И что именно нам надо делать? – спросил я, глядя на приближающихся со своими парнями Макферсонов.
У моего брата есть обыкновение отвечать на вопрос вопросом и отпускать замечания, которые заставляют чесать репу. Но сейчас его ответ не оставлял места для размышлений или сомнений:
– Бежим!
Так мы и поступили.
Глава двадцать вторая
Эдвардс,
или Макферсоны наступают нам на пятки, а мы наступаем джентльмену на горло
Мы не стали терять время, открывая ворота, просто перемахнули через ограду и бросились наутек, едва ноги коснулись земли. Я, конечно, понимал, от кого мы бежим. Но вскоре сообразил, что не имею понятия куда. Старый ответил на этот вопрос, устремившись прямо к замку.
Однако мы не успели. Когда до крыльца оставалось еще добрых двадцать футов, передняя дверь отворилась и оттуда шагнул Эдвардс, облаченный в один из своих плотных твидовых костюмов.
– Мне надо с вами поговорить! – заявил он, увидев нас.
Я бы предпочел бежать дальше, но Густав остановился, и мне пришлось последовать его примеру. Пока Эдвардс спускался к нам с крыльца, я оглянулся на кучку линчевателей во главе с Макферсонами. Те стояли у кораля и разговаривали с осиногнездовцами, злобно поглядывая в нашу сторону.
– Все еще ведете это ваше расследование? – поинтересовался Эдвардс. Он двигался медленно, очевидно до сих пор страдая после вчерашней скачки. Даже маленькой, накрытой салфеткой корзинки, которую он держал в руке, хватило, чтобы бостонец скособочился, точно пьяница, бредущий из одного салуна в другой.
– Да, сэр, все еще ведем, – ответил Старый. – Думаю, скоро вы потеряете двести этих ваших фунтов. – Брат смотрел на Эдвардса с издевательской ухмылкой, более естественной для наглецов вроде Маккоя.
– Значит, у тебя есть теория? – спросил Эдвардс. – А то и мнение насчет виновника.
Старый кивнул, изо всех сил изображая самодовольство.
– Именно.
Бостонец немного подождал, рассчитывая на продолжение.
– Ну? – не вытерпел он наконец.
– Что ну?
– Как ты объяснишь случившееся? Кого подозреваешь?
– О, говорить еще рано. Просто потерпите. Совсем скоро вы всё узнаете.
Было очевидно, что Эдвардсу не понравилось предложение «потерпеть» из уст простолюдина. Лицо бостонца, уже и так зарумянившееся на солнце до цвета арбузной мякоти, сделалось еще краснее.
– Ты отказываешься отвечать?
– У меня свои методы, и я рассказываю ровно столько, сколько считаю нужным, – ответил Старый, цитируя сами знаете кого. – В этом преимущество неофициального положения.
На секунду мне показалось, что Эдвардс сейчас нахлобучит корзинку прямо брату на голову. Но богатей ограничился презрительной усмешкой.
– Упрямься сколько хочешь. Для меня исход спора больше не имеет значения. К твоему сведению, я отозвал свою ставку.
Напускная наглость Старого едва не уступила место неподдельному удивлению, но ему все же удалось сохранить на лице улыбку.
– Пошли на попятную, значит? Пожалуй, мне стоит считать это комплиментом.
– Не стоит. Мое решение не имеет никакого отношения к твоим шансам на успех, хотя я своего мнения на сей счет не изменил.
– И все же на какой-то счет ваше мнение, видать, изменилось.
– Ну да, – пропыхтел Эдвардс. – Немного поразмыслив, я пришел к выводу, что пари отдает дурновкусием самого грубого сорта. Человек мертв. И пусть с виду он был странноват, его гибель все равно не повод для забавы.
– То есть это вопрос принципа, а? – протянул Густав. – Что ж, весьма похвально, мистер Эдвардс. Вы абсолютно правы: к любой смерти следует относиться со всей серьезностью. Именно поэтому, уверен, вы не откажетесь ответить на несколько вопросов.
– Ты собираешься допрашивать меня?!
– Да, сэр.
Я не меньше Эдвардса удивился, когда услышал, что Густав намерен продолжить беседу. Нам было куда бежать и от кого уносить ноги. Я снова оглянулся через плечо и увидел, что Макферсоны со своей бандой стоят у кораля и пялятся прямо на меня.
– Какая нелепость, – фыркнул Эдвардс. – Что я могу знать о столь вульгарном деле?
– Уделите мне минутку, и мы это выясним.
Эдвардс уставился на моего брата, словно тот был комаром, который только что велел ему спустить портки и нагнуться.
– Вы отозвали свою ставку, но герцог не последовал вашему примеру, – заговорил Старый, не дожидаясь, пока бостонец пошлет его куда подальше. – Он все еще надеется получить двести фунтов по окончании расследования. Уверен, его светлость весьма огорчится, если у мистера Брэквелла найдется повод не платить… предположим, по той причине, что некто отказался дать мне информацию, необходимую для…
– Что ты хочешь знать? – резко перебил Эдвардс.
Старый внимательно оглядел богатея, будто тот уже рассказал очень много.
– Во-первых, меня интересует, не случилось ли чего необычного прошлой ночью.
Эдвардс кивнул с таким нетерпением, что чуть пенсне не слетело.
– Да-да. Я проснулся от шума. Вроде какого-то глухого стука.
– Стука? – переспросил Старый. – Не хлопка?
– Именно стука. Я, разумеется, не знал, что это выстрел. Казалось, кто-то захлопнул дверь или уронил книгу.
– А звук был близко или далеко?
– Я не понял. Вы здесь, на Западе, наверное, привыкли к постоянной стрельбе, но я нет, поэтому мне не с чем сравнивать.
– А в котором часу вы услышали этот самый стук?
Я навострил уши в надежде, что Эдвардс поможет нам точно определить время выстрела, убившего Бу: около часа ночи, как сказала Эмили, или ближе к рассвету, как утверждали Всегда-Пожалуйста и Глазастик. К сожалению, Эдвардс не мог – или не захотел – помочь нам.
– Понятия не имею, – заявил он. – Я мгновенно заснул снова.
– Неужели вы не встали, чтобы хоть одним глазком глянуть? – спросил Старый.
– У меня не было никаких причин вставать… – Эдвардс скривился, будто его пытались напоить скипидаром, – и смотреть «одним глазком».
– Полагаю, в тот момент вы чувствовали себя не лучшим образом.
– Да, не лучшим.
– Вчерашняя поездка сильно вас утомила.
– Да, так и было.
– Но сегодня вы уже бодрее.
– Да, бодрее.
– И не страдаете тем же недугом, что и юный Брэквелл.
– Вот уж нет. Я знаю меру.
– А паренек, видимо, не знает?
– Леди Клара слишком снисходительна к этому молодому человеку. Его милость хотел отпраздновать… наше удачное знакомство с Кэнтлмиром, а леди с чрезмерным энтузиазмом поощряла Брэквелла присоединиться к возлияниям.
– Стало быть, попросту напоила его.
– Именно, – прошипел Эдвардс сквозь зубы.
– А вы давно знаете герцога и его семью?
– Я знаком с Сен-Симонами три года и два года являюсь пайщиком Кэнтлмира, – ответил бостонец. – Не хватит ли с вас? По-моему, вы слишком отклонились от линии расследования.
– О, неужели? – Старый заморгал широко раскрытыми невинными глазами. – Прошу меня простить. Тогда такой вопрос: ваша комната на втором этаже, так? Рядом с комнатой герцога?
– Наши спальни разделяет бельевой чулан.
– Верно, верно. А не шастал ли там кто ночью, пока вы были у себя?
– Что значит «шастал»?
– Может, вы слышали шаги, шепот, хлопки дверей в неурочное время – всякое такое.
– Нет, – отрезал Эдвардс, но в презрении, с которым он смотрел на моего брата последние несколько минут, появилась нотка настороженности. – И не
